что их будут поддерживать «чатос».
Евгений давно заметил, что и сами летчики всегда с нетерпением ожидали вылетов на штурмовку противника. Маневренный истребитель И-15 в условиях горного рельефа Испании оказался незаменимой машиной для нанесения штурмовых ударов с небольших высот. Летчиков увлекали опасные, напряженные полеты в зоне плотного ружейно-пулеметного огня, требующие отличной техники пилотирования.
Наконец усилившийся северный ветер и поднявшееся над горами солнце разогнали туман. Над аэродромами появились просветы, в которые проглядывало синее морозное небо.
Молча стоявшие рядом со Степановым Сюсюкалов и Моркиляс нетерпеливо в один голос спросили:
— Взлет?
— К запуску! — крикнул Евгений, набрасывая на плечи лямки парашюта.
Через пять минут эскадрильи Сюсюкалова, Моркиляса, Дуарте и Комаса ушли в воздух, взяв курс к Санта-Барбаре. Ведомыми у шедшего впереди группы Степанова летели пилоты эскадрильи Дуарте — Мануэль Орос-ко и Ромуло Негрин.
Впереди показалась рябая от снарядных и бомбовых воронок высота Санта-Барбара. За ней виднелся горящий Конкуд, в центре которого шел наземный бой.
Подходя к траверзу реки Альфамбры, Степанов резко снизился. И тут же над линией атакующих республиканских войск взметнулись сигнальные ракеты.
Пройдя над наблюдательным пунктом полковника Галана, «чатос» перестроились в правый пеленг и тремя эскадрильями устремились на опорный пункт фашистов, прикрывавший подступы к перевалу. Замыкающая эскадрилья Леопольда Моркиляса атаковала позиции вражеской артиллерии на северных склонах Санта-Барбары.
После первой атаки Степанов и его ведомые, уйдя на высоту, прикрывали товарищей, штурмовавших передний край фашистов. Залегшая перед опорными пунктами противника республиканская пехота, к боевым порядкам которой в это время подошли танки, поднялась в атаку. При поддержке огня корпусной артиллериибойцы 22-й бригады ворвались в первую траншею. Завязалась рукопашная схватка. А «чатос», расчищая пехоте путь к перевалу, уже поливали пулеметным огнем вторую линию обороны фашистов…
На сороковой минуте, когда республиканские танки достигли плато у перевала, израсходовавшие боеприпасы «чатос» ушли на свои аэродромы. Через полтора часа штурмовой налет на Санта-Барбару был повторен.
В полдень стало известно, что взяты высота Санта-Барбара и Конкуд. Из Харики приехал порученец начальника генерального штаба: Степанова срочно вызывал к себе генерал Рохо.
На командном пункте авиации кроме Рохо находились Штерн, Луна, Птухин, Агальцов, Усатый, несколько офицеров и переводчиц.
Невысокий плотный Рохо, одетый поверх форменной шинели в подбитое мехом кожаное пальто, внимательно разглядывал Степанова сквозь толстые стекла круглых очков, пока тот докладывал о вылетах группы к Санта-Барбаре и Теруэлю.
Дверь отворилась, и в комнату вошел подтянутый смуглолицый летчик.
— Вы знакомы? — кивнул на вошедшего Рохо.
— Да, мой генерал, — ответил Степанов, узнавший Хесуса Родригеса, пилота из эскадрильи капитана Алонсо.
— Вам обоим предстоит нелегкий разведывательный полет, — проговорил Рохо, склоняясь над картой, густо испещренной тактическими знаками.
Летчики переглянулись: Р-зетам и И-15 еще не доводилось вместе летать в разведку.
Генерал постучал по карте карандашом.
— Окружить противника мало — его нужно еще и уничтожить. А для этого необходимо знать, что ожидает наши войска на внешнем кольце окружения. Нас интересует сосредоточение резервов противника в этом районе, — синим карандашом генерал нарисовал на карте эллипс. — С этой целью принято решение: послать в тыл противника фоторазведчик, в состав экипажа которого будет включен один из офицеров штаба армии. Прикрытие разведчика — пять истребителей из группы «чатос».
Рохо повернулся к Евгению:
— Командиром патруля назначаетесь вы. Вам предоставляется право по своему усмотрению взять с собойлюбого летчика группы. Донесение воздушного разведчика мы будем ожидать на командном пункте 18-го корпуса в районе Кампильо.
Во второй половине дня 16 декабря в зоне Конкуда, Сан-Бласа и Кампильо разгорелись упорные воздушные бои, в которых участвовало до двухсот самолетов с обеих сторон. А на земле республиканские войска, вгрызаясь в оборону фашистов, шаг за шагом неотвратимо продвигались навстречу друг другу. Вот-вот должно было замкнуться кольцо окружения. Теруэльский выступ, на который Франко возлагал большие надежды, оказался ловушкой для сосредоточенной здесь восемнадцатитысячной группировки мятежников…
Второй час пятерка И-15 ожидала условленного сигнала. Вместе с Евгением Степановым в разведывательный полет должны были отправиться Григорий Попов, Анатолий Сидоренко, Санбудио — заместитель Комаса — и Семен Евтихов. Время шло, но ни телефонного звонка с Харики, ни Р-зета Хесуса Родригеса, который должен был пройти низко над Баракасом…
Солнце клонилось к западу. Когда Евгений уже думал, что вылет отменят, раздался настойчивый звонок телефона, стоявшего на крыле самолета. Схватив аппарат, Энрике передал его в кабину.
Звонил Птухин. Он сообщил о вылете разведчика, который через семь минут должен появиться над рубежом встречи. Генерал предупредил Степанова, что до линии фронта решено дополнительно прикрыть их группу эскадрильей Мануэля Сарауза, которая встретит Р-зет и «чатос» на траверзе Сариона.
— Еще раз желаю успеха, — закончил разговор Евгений Саввич.
С последними словами генерала Хозе Степанов, подняв над головой руку, сделал ею несколько вращательных движений. И сразу, сливаясь в серебристые диски, закрутились винты истребителей.
Несколько минут спустя над раздвоенной вершиной горы, которую кто-то из летчиков окрестил верблюдом, показался Р-зет. Снизившись, он прошел над Баракасом. В задней кабине стрелка-бомбардира виднелись две головы в кожаных шлемах.
Истребители с ревом оторвались от земли…
Уклоняясь от обычных маршрутов, по которым летали к Теруэльскому выступу фашистские эскадры, республиканские самолеты все дальше и дальше уходили в глубь занятой мятежниками территории Они летели над пустынными горными районами. Внизу — белое безмолвие, обледенелые, заснеженные скалы. Наконец на этом унылом фоне возникло темное пятно — Каламоча. По шоссейной дороге непрерывным потоком шли войска. Сразу открыли огонь фашистские зенитки. По мере приближения к железнодорожной станции огонь становился все плотнее. Выполнив противозенитный маневр, фоторазведчик, над которым «змейкой» ходили «чатос», словно застыл в прямолинейном полете. «Фотографирует», — подумал Евгений. Пройдя над станцией, Р-зет лег на обратный курс, очевидно для верности намереваясь сфотографировать еще раз.
В момент разворота Степанов заметил взметнувшийся в воздух пушистый шлейф снега. Он еще не успел понять, что взлетает самолет, как над вершинами деревьев вынырнул «фиат». «Аэродром?..»
Резкий разворот вправо со снижением. Санбудио с ходу вгоняет пулеметные очереди в набирающую высоту фашистскую машину. Перевернувшись через крыло, вражеский истребитель врезался в железнодорожную насыпь. Степанов устремился навстречу разбегавшемуся по взлетной полосе второму «фиату» и увидел вытянутые в линию не менее полусотни фашистских истребителей и бомбардировщиков.
Летчик «фиата», заметив пикирующий на него «ча-то», прекратил взлет Машина бежала по посадочной полосе. «Не уйдешь!» Над самой землей послушный «чато» выполнил быстрый разворот. Оказавшись сзади фашиста, Степанов нажал гашетки нижних пулеметов. Словно споткнувшись, «фиат» соскочил с утрамбованной полосы и, ломая крылья, уткнулся в снег. Евгений осмотрелся. Над стоянкой фашистских машин, отгоняя людей от самолетов, носился «чато» Санбудио. К аэродрому уже подходил Р-зет Хесуса Родригеса, над которым кружились Сидоренко, Попов и Евтихов.
