Не зная курса корабля И не предвидя «оверштага» Команде, правящей на мель, С такой не справиться нагрузкой. Руслан и Финн - вот вам модель Концептуальной власти русской. Ну, а пока при злой Луне Руслан забылся в тяжком сне. Вот тут-то и подобралась К нему «слюбившаяся» пара - Фарлаф с Наиной. Три удара Смертельных получает князь: И красно-белый геноцид, И спровоцированный голод, И зверский гитлеровский молот Вложил в удары… паразит. Но здесь ещё не вскрытый слой, Где у жучка-пушкиноведа И мысли нет рассудок свой Поднять до уровня Поэта. Зато поэта самого Подтаскивают со стараньем До пониманья только своего, Вернее, до непониманья. Но вот дотошный гражданин Воскликнет: «Раз выводит сказка И лже-Русланов, и Наин, То где же к времени привязка К суровым КУЛЬТА временам… Мы не нашли, как не листали, Показан ли в «Руслане» Сталин»? Что ж,, если кто раскрыть не смог Эзопа слог замысловатый, То нас обязывает долг Короткой пушкинской цитатой Проверить времени спираль: «Изменник, ведьмой ободрённый Герою в грудь рукой презренной Вонзает трижды ХЛАДНУ СТАЛЬ!» Проверим? Спящая Отчизна, Фашизм разбившая страна И впрямь была поражена Трёхкратно «трупом» сталинизма. Два съезда - первых два удара: Двадцатый и двадцать второй - Нанёс как с пьяного угара, Троцкизмом посланный «герой». А ближе к завершенью века Удар шумливый, но пустой Направил съезд двадцать шестой Рукой 'последнего' Генсека… Но чем орудовал «Фарлаф»? Ведь от Рогдая он в испуге Бежал, доспехи растеряв, Оставшись при одной кольчуге! Наина чётко изучила: МЕЧА Руслана - не поднять! (Что в нашем смысле - не понять) И свой клинок ему вручила С программой действия. Причём Приказ был жёстким раввината: Руслана надвое мечом Рассечь, Как подлый карла брата. Но конь Руслана вдруг заржал, Да так, что «покачнулось» поле. Программа сломана! Фарлаф Был выведен из-под контроля. (Плох биоробот, а поди, «Смекнул», что главное - в груди!) Да! Русь кололи столько лет, Но всю её не перетычешь! Казалось всё… России нет, И вдруг - высвечивает Китеж! Людмилу спящую забрав, Пылая бесполезной страстью, Умчался «доблестный» Фарлаф. Из щёлки сцену увидав, Колдун решил: «Уга! Свобода!» На бирже радостно вопили: «Мы наконец Госсию победили!» Но, как Борис, он был не прав. Сиди в котомке, квазимодо! Наина, в кошку обратясь, (Ну шельмы же, масоны эти!) Забыв, что карла есть на свете, Скорей удрала, веселясь. Да ей грустить и не пристало, Пока до настоящих дней Все тэлерадиоканалы И все газеты служат ей. Тут даже наш «народник» влип, Охаяв русскую цензуру, Вписал в славянскую культУру
