практически одно и то же.
В заключение хочу сказать вам следующее: у нас в Израиле все время стремятся к нормализации, к ассимиляции, к тому, чтобы быть, «как другие народы». Согласно статистике, с каждым годом становится все больше еврейских девушек, выходящих замуж за арабов, — а это, право, не лучший жизненный сценарий. Здесь бы происходила еще более внушительная ассимиляция, если бы этому не препятствовали те самые неевреи, с которыми мы желаем соединиться.
Теодор Герцль полагал, что, когда мы станем «нормальным народом», нас перестанут ненавидеть. Но произошло нечто другое — ненависть к единичному еврею сменилась ненавистью к государству евреев. Нас теперь ненавидят как страну, и в этом смысле немногое изменилось.
Еврейское счастье католической церкви
Адин Штейнзальц отвечает на вопросы журнала «Шпигель»
«Шпигель»: Является ли, c вашей точки зрения, соглашение о взаимном признании, подписанное Ватиканом и Израилем тридцатого декабря тысяча девятьсот девяносто третьего года, новой точкой отсчета, началом эпохи религиозного сближения иудеев и христиан?
р. Штейнзальц: Полагаю, что нет. Рим очень ясно обозначил, что сторонами в этом договоре являются государство Ватикан и государство Израиль, а не религиозные общины.
«Шпигель»: Получается, что «новая эра» после двух тысяч лет ненависти и преследований так и не наступила?
р. Штейнзальц: Визит Иоанна-Павла Второго в римскую синагогу в апреле тысяча девятьсот восемьдесят шестого года в духовном смысле был гораздо более содержательным, чем установление дипломатических отношений: папа проявил свою солидарность с еврейским народом, что уже само по себе является религиозным событием. Признание же Израиля де-юре, напротив, было политическим актом, хотя и запоздалым.
«Шпигель»: Что же, в конце концов, побудило Ватикан к изменению своей политики?
р. Штейнзальц: Многие факторы. Например здесь, в Израиле, церковь имеет свои деловые интересы — имущество, включая земельные участки, финансовые активы, налоговые льготы. И потом, Ватикан стремится оказывать большее влияние на местные христианские институты. Монашеские ордена, к примеру, в Израиле более независимы, чем ему бы хотелось.
Если вернуться к теме религиозных аспектов еврейско-христианских отношений, то мне как-то довелось просмотреть изданную ватиканской Конгрегацией веры концепцию католического вероучения: это подлинный шедевр, в котором на протяжении многих страниц подтверждается неизменность прежних утверждений и отрицаются все новации. Нет-нет, для Ватикана признание Израиля не является религиозным жестом. Прежде Рим боялся разорвать или ослабить дипломатические и экономические связи с мусульманскими странами, но сегодня это уже не так актуально. Теперь, когда в Ватикане восторжествовал прагматизм, его отношения с Израилем несколько нормализовались. В конце концов, католическая церковь имеет здесь общину, и, кроме того, она постоянно теряет свое влияние.
«Шпигель»: Однако церковь провозгласила отказ от антисемитских предрассудков еще на Втором Ватиканском соборе…
р. Штейнзальц: Ну, это из совершенно иной области. Если вы имеете в виду общественные, а не теологические проблемы, существующие между христианами и евреями, то здесь действительно имели место некоторые изменения. Косметические. И Второй Ватиканский собор, конечно, явился в этом вопросе поворотным пунктом, хотя в последующие годы дальнейшее продвижение в этом направлении было весьма слабым.
«Шпигель»: Почему же подобное положение вещей продолжается вплоть до сегодняшнего дня, по прошествии стольких лет после Второго Ватиканского собора? Можно ли надеяться, что этот процесс, пусть даже столь медленный, способен разрядить обстановку в религиозной сфере?
р. Штейнзальц: Между евреями и христианами всегда существовал тот тип отношений, который я бы определил как «фрейдистский комплекс», — в силу их сложности, неоднозначности и перегруженности опытом для обеих сторон.
Разница между шагами, сделанными католической церковью в ее отношениях с иудаизмом, и усилиями, предпринимаемыми ею для нормализации отношений с исламом, буддизмом и другими религиями, состоит в том, что с последними и в теологическом, и в эмоциональном планах у нее проблем меньше. Несомненно, и в отношении иных религий также существуют — или намечаются — соперничество и конфликты. Однако, в отличие от иудаизма, для самих христиан они находятся, образно выражаясь, за пределами семейного круга.
«Шпигель»: Внутрисемейные конфликты горше?
р. Штейнзальц: Несомненно! Вспомните хотя бы трагическую историю межхристианских отношений. У иудаизма с христианством много общих теологических посылок, но антагонизма гораздо больше. Впрочем, похоже, что в наших отношениях все теологические проблемы нерелевантны по той причине, что иудаизму попросту отказывали до сих пор в праве на существование. Об этом, как правило, часто забывают.
«Шпигель»: Никейский собор определил евреев как врагов, наравне с язычниками. Однако это было так давно, около тысячи шестисот лет назад…
р. Штейнзальц: Тем не менее. Я считаю, что по отношению к церкви у нас гораздо больше проблем, чем у нее по отношению к нам. Уже тысячи лет в нашей среде ведется дискуссия о том, является ли христианство язычеством, поскольку в основе его служения лежит догмат о Троице. Можно ли в таком случае назвать христианство монотеизмом, а христиан, соответственно, «братьями по вере», или нет?
Вам это может показаться парадоксальным, но с исламом у нас гораздо меньше теологических разногласий. Если заменить многие догматы иудаизма на мусульманские, то большинство евреев просто не заметят подмены. С догматами христианства проделать подобное просто невозможно. Для нас это столь же неприемлемо, как и для церкви — признание абсолютного единства Б-га.
Христианство считало сам факт нашего существования неоправданным пережитком, курьезом. Единственная причина, по который мы имели право на жизнь, по словам Августина Блаженного, состояла в том, что наше бедственное положение должно свидетельствовать о наказании за неприятие Иисуса. Безусловная родовая связь с иудаизмом воспринималась христианами как оскорбление, а преследование евреев — как религиозный долг.
Так продолжалось до тех пор, пока евреи не обрели снова свое государство. Это стало подлинной теологической проблемой для христианского сознания.
«Шпигель»: Но ведь и для евреев христиане являлись еретиками!
р. Штейнзальц: Вот только мы никогда не старались загнать христиан в гетто, чтобы они были живым напоминанием об их грехах, как они это делали с нами.
«Шпигель»: Средневековое гетто продолжает оставаться травмой для еврейского самосознания?
р. Штейнзальц: Несомненно. Церковь рассматривала еврейский народ — согласно формулировке Арнольда Тойнби — как отсталую культуру, развитие которой остановилось на ранней стадии. Подобная характеристика для нас звучит достаточно оскорбительно.
«Шпигель»: Да и с теологической точки зрения она вряд ли оправдана. Но фундаментальный антисемитизм Никейского собора сменился официальным соглашением евреев с Ватиканом, в котором тот обязуется вместе с государством Израиль бороться с любым проявлением антисемитизма. Не свидетельствует ли это о радикальных переменах?
р. Штейнзальц: Да, и в Риме, наконец, осознали, что антисемитизм противоречит
