страны зависят от решений, принятых дилетантами? В одном из платоновских диалогов, когда разговор заходит о демократии, оппоненту дается такой совет: прежде установи демократию в своей семье, а уж потом принимайся за государство! И действительно, проведите среди детей референдум, поставьте на голосование вопрос: читать приключенческую книгу или делать уроки? Итог предопределен… Так почему же в семье взрослые никогда не прибегают к демократическому принципу решения проблем, а вне ее полностью на него полагаются? Ведь ответ на вопрос, кто будет премьер-министром, определяется порой на том же детском уровне.
Демократический способ голосования — это своего рода лотерея, последствия которой непредсказуемы. И при всем этом необходимо отметить, что мировая история последних десятилетий свидетельствует о том, что интеллигенция ошибается еще чаще, чем обыватели. Еще памятны всем времена, когда интеллектуалы — отнюдь не советские, а западные! — питали безграничное доверие к коммунистическому режиму и оказывали ему всестороннюю поддержку. Некоторые из них были настоящими корифеями в своих областях науки и культуры, всесторонне и глубоко эрудированными, просвещенными людьми — и при этом свято верили в прогрессивность строя, погубившего, среди прочих своих жертв, бессчетное множество людей только за то, что они были… интеллектуалами. Не случайно в последнее время появилось немало книг, посвященных благоглупости интеллигенции. Можно найти множество примеров тому, что именно она была той общественной группой, которая чуть ли не в последнюю очередь понимала, что происходит вокруг. Парадоксально, но факт: люди, располагающие информацией во всевозможных областях, зачастую оказываются беспомощными при анализе определенных вопросов либо столь зашоренными, что не задумываются над всеми возможными последствиями своих решений. Именно поэтому не столь важно, чем обусловлено то или иное предпочтение избирателя, — ведь вероятность ошибки у сапожника ничуть не выше, чем у доктора наук. Исходя из всего, что было здесь сказано, свободный демократический выбор отнюдь не рационален, а подобен бросанию жребия. Поступая так, современное человечество полагается в этом вопросе скорее на веру, чем на здравый смысл.
Считается, что западная демократия в ее сегодняшних формах в значительной степени сформирована под влиянием двух различных источников: эллинизма и иудаизма. У Платона сказано: Человек, который чего-либо не знает, имеет верное представление о том, чего он не знает. Иначе говоря, каждому из нас, независимо от полученного образования, присуще некое общее представление об истинной природе вещей. Но, тем не менее, нельзя сказать, что уже в Древней Греции повсеместно руководствовались этим принципом.
То, что женщины не должны иметь право голоса, для жителя Эллады являлось самоочевидным. Древние полагали, что мужчина — более умное создание, чем женщина, и поэтому только сильный пол был вправе принимать глобальные решения. Слабый пол традиционно считался легкомысленным, в подтверждение чему выдвигались различные доводы — вплоть до аргументов физиологического характера. Еще в девятнадцатом веке было широко распространено утверждение (его можно найти в старых книгах по медицине), согласно которому женский мозг в среднем на четверть легче, чем мужской, а если мозг не весит, скажем, полтора килограмма, он не может функционировать полноценно. Здесь, разумеется, речь не идет о детях.
Сорок лет назад один биолог, по убеждениям — пламенный коммунист, написал довольно любопытную книгу (что не столь характерно для коммуниста), которая называется Неравенство людей. В ней перечислены столько существующих между людьми физиологических и психологических различий, что, казалось бы, говорить после этого о равноправии в человеческом сообществе бессмысленно. Безусловно, этот биолог не был расистом и, конечно же, выступал против любой дискриминации и ратовал за свободу слова. Но поскольку в своем труде он отрицал саму возможность существования равенства, мы вправе спросить: как такой человек мог пропагандировать демократию?
Я утверждаю, что вера в демократию имеет обоснование, о котором умалчивают политики и социологи. Оно основано на Торе, является чисто теологическим и исходит из недоказуемого, но известного каждому религиозному экстремисту факта: у каждого человеческого существа есть душа — реалия, не поддающаяся оценке и измерению. Поэтому можно утверждать, что в определенном смысле все души равны. В Пиркей-авот говорится:…расположен [Всевышний] к человеку, [ибо] создан тот по образу [Творца]… как сказано: “Ибо по Своему образу создал Всесильный человека”… (3:14). Справедливость данного высказывания не доказать ни в биологической, ни в химической лаборатории. Ведь вопрос, есть ли у человека душа, — это вопрос веры. Душа — искра Б-жественного огня; можно ли сравнить силу света разных искр? Но люди не наделяют равными с ними правами представителей флоры и фауны — человек знает, что он качественно отличен от остальных созданий.
Дело даже не в интеллекте — ведь если проверить умственные способности разных людей, то выяснится, что некоторые из них не в состоянии ответить и на простейшие вопросы. Однако перед выборами в органы власти никто не проводит тесты на IQ, поскольку для участия в голосовании достаточно одного простого условия: принадлежать к человеческому роду.
Таким образом, демократия — далеко не самая рациональная форма государственно-политического устройства, поскольку она покоится на теологическом фундаменте. Вера в справедливость демократического строя не обусловлена социальными или политическими факторами, а носит, по сути своей, религиозный характер. И в современном мире упование на демократию вызвано, скорее, религиозными причинами, а не доводами рассудка. Несмотря на это, приверженцы демократии зачастую являются убежденными атеистами.
Демократический способ принятия решений не предполагает конструктивного анализа ситуации, ведь у каждого из нас есть свои представления о сути явлений, которые могут не совпадать с мнением большинства. Даже если девяносто девять человек из сотни станут настаивать на том, что дважды два равно пяти, меня это не убедит. В анналах истории можно найти такой любопытный случай: в одном из американских штатов законодатели вынесли решение, что число 'Пи' — отношение длины окружности к ее диаметру — равно… трем! Но этим дело не кончилось: в соседнем штате постановили, что число 'Пи' равно… четырем!
Конечно же, никому не возбраняется решить путем голосования, что число 'Пи' равно четырем, руководствуясь при этом соображениями удобства для промышленников или коммерсантов. Однако невозможно заставить окружность подчиниться их вердикту — ведь изменение законов природы не входит в компетенцию этих людей. Представьте себе, что в один прекрасный день депутаты Думы проголосуют за то, чтобы считать Сталина живым. Можно, разумеется, принять такой декрет, но способен ли он изменить объективную реальность?
Определение реалий, истинности или ложности утверждений требует совершенно иных критериев, нежели мнение большинства. При этом никакой роли не играет, принимает ли это большинство в расчет интересы различных групп населения. Если мы и поступаем в соответствии с демократически принятым решением, то причину этому следует искать в религиозном, по сути, мировоззрении, странным образом подобном воззрениям тех из нас, кому не требуется никаких логических доводов в пользу существования Б- га.
Этот же вопрос поднимается в трактате Вавилонского Талмуда Санѓедрин. Откуда известно, что нужно поступать в соответствии с мнением большинства? В Торе написано: Не следуй за большинством во зло и не высказывайся о тяжбе, искажая [закон, лишь бы] склоняться к большинству (Шмот, 23:2). Отсюда следует, что если есть прямой запрет следовать за большинством во зло, то в тех случаях, когда преследуются не злонамеренные, а благие цели, необходимо склоняться к большинству.
Итак, принцип подлинной демократии, в котором заложен механизм, защищающий ее от возможных злоупотреблений, дан нам Священным Писанием задолго до расцвета эллинистической цивилизации (политики и обозреватели об этом, похоже, даже не подозревают), и этот факт должен, казалось бы, озадачить атеиста-демократа. Поскольку невозможно доказать, что суммарная интеллектуальная мощь зависит от числа ее носителей, я утверждаю, что политические экзерциции в отношении к демократии строятся исключительно на религиозных посылках.
Демократические модели общественного устройства, в том числе и западного образца, коренятся в Торе, даже если эта связь не очевидна. Современные представления о демократии являются диковинным гибридом, порожденным культурами, находящимися в вечном противостоянии. Само это понятие, заимствованное из античной культуры (хотя тогда в него вкладывался несколько иной, нежели в наши дни,
