часть комментариев Рамбана к Торе посвящена иллюстрации и развитию этого положения. Он показывает, каким образом события частной жизни Авраѓама, Ицхака и Яакова становились прообразом, формой, в которую отливалась жизнь их потомков. Подобно этому исход из Египта не стал легендой о великом и невозвратно ушедшем прошлом, но приобрел типологические черты, проступающие в судьбе каждого нового поколения. Это справедливо и по отношению к образам Давида, великого еврейского царя, и строителя иерусалимского Храма Шломо (Соломона). Даже мельчайшие детали их повседневной жизни приобрели важнейшее значение.
И вместе с тем масштабные события, представлявшиеся современникам чрезвычайно важными и, казалось бы, заслуживавшие почетного места в исторической летописи, сплошь и рядом удостаиваются в Танахе лишь беглого упоминания. Таковы сражения и победы, завоевания и падения царств, о которых сообщается мимоходом. Дело в том, что подобные великие деяния, в сущности, ничего не давали грядущему, из них невозможно было извлечь драгоценные зерна, способные принести плоды поколениям потомков. Понятно, что, хотя события такого рода не проходят бесследно, их отпечаток на теле времени подобен шраму на древесной коре. Но ведь рана, как бы ни была она глубока, ничего не прибавляет растению. Именно потому завоевания и победы не произвели впечатления достаточно сильного, чтобы запечатлеть их на века.
Концепция живого времени объясняет также и то, каким образом не только прошлое влияет на настоящее и будущее, но и те, в свою очередь, в некоторой мере способны влиять на него. Великое событие современности способно не только скорректировать интерпретацию прошлого, но и действительно в состоянии отчасти его изменить. Продолжая нашу растительную аналогию, вспомним, что старые части биологической системы столь же доступны изменениям, как и молодые, с той лишь разницей, что для этого требуется гораздо больше усилий. Чем значительнее прилагаемое усилие, тем глубже проникают изменения, охватывая уже не только сферу развития и роста, но и омертвелые, отжившие пласты. Это относится и к человеческой личности: ведь и в основе раскаяния лежит переосмысление и, как следствие, трансформация совершенных в прошлом поступков. Их исправление происходит, фигурально выражаясь, задним числом. Условием покаяния является решение изменить свое поведение в будущем. Рамбам (Яд ѓа- хазака) пишет: Будет свидетельствовать о нем Тот, Кому ведомо сокрытое, что он не станет больше грешить. Однако наряду с этим существует и ретроактивный аспект. Покаявшийся из страха перед наказанием удостаивается прощения грехов, отныне они засчитываются ему как невольные ошибки. Но грехи того, кто раскаивается из любви к Всевышнему, побуждают к служению Ему, благодаря этому меняют знак на противоположный и засчитываются как заслуги. Так настоящее изменяет прошлое. Однако добиться этого нелегко. Мудрецы всех поколений не скупились на объяснения того, сколь чудовищное усилие требуется для достижения полного раскаяния из любви. Об этом, в частности, говорят Рамбам в сочинении, цитата из которого приведена выше, и раби Шнеур-Залман из Ляд в своей знаменитой Тании. Однако как ни труден путь возвращения к праведности, он был бы вовсе немыслим, если бы минувшее уходило безвозвратно. Дереву тоже нелегко выпрямить давно огрубевший ствол. Этого не достичь легким прикосновением, каким распрямляют молодой побег. Но зато свежий росток без труда изменит не только свою форму, но и функции отдельных частей, казалось бы, уже устоявшиеся, — ведь в силу инертности прошлое трансформируется тем медленнее, чем дальше оно ушло.
Подобный взгляд на мир порождает иное восприятие времени. Это уже не слепая стихия, устремляющаяся неизвестно куда, неведомо какими путями. Оно, словно живое существо, органически соединяет в себе прошлое, настоящее и будущее. В физике мы приравниваем временные отрезки друг к другу подобно другим параметрам. Но все они не абстрактны, существуя в определенном контексте, придающем им конкретный смысл. Если они равны, это еще не значит, что они тождественны. Единица измерения в реальном пространстве имеет конкретное наполнение: она зависит от того, что ею измеряется. То же — и со временем. Минута — не только условный отрезок безвозвратно ушедшей действительности, это — неповторимое мгновение, которое невозможно пережить вторично. Вопреки своей цикличности время уходит навсегда. Соединившись, цикличный и поступательный характер времени придают неповторимое звучание каждой из временных нот — мгновений равной длительности. Величайшее отвращение, испытываемое еврейской традицией к пустому времяпровождению, проистекает не только из сознания невозвратимости упущенного, но и из ощущения уникальности, незаменимости каждого мига.
…Время обтекает и наполняет нас и само наполняется нами. Струясь длинным извилистым руслом истории, оно неизменно остается живым, вечно возвращаясь к истокам, но при этом неуклонно двигаясь вперед.
Естественные науки, математика и религия
Три фундаментальных вопроса
Среди бесчисленных вопросов, которые ставит перед собой человечество, выделяются три наиболее общих и фундаментальных, которые формулируются предельно просто: что? почему? и зачем?. Несмотря на их простоту, они включают в себя все остальные существующие вопросы как частные случаи, относящиеся как к сфере повседневной реальности, так и к сложнейшим духовным материям.
Вопрос что? относится к сущности вещей, их определению и описанию в системе взаимоотношений с другими объектами. Вопрос почему? относится к причине их бытия и происходящих с ними процессов. Вопрос зачем? относится к цели их существования.
Можно выразить сомнение относительно корректности этих вопросов с философской точки зрения, более того — как о том будет сказано ниже, есть сферы, в которых они заведомо лишены смысла. Тем не менее, их принципиальная важность для людей бесспорна; похоже, что сама наша природа побуждает нас снова и снова ставить их и искать на них ответы.
Эти вопросы можно рассматривать с различных точек зрения, в разных аспектах, применяя критерии исторические, эпистемологические, онтологические и иные. Здесь мы коснемся только одного из этих аспектов: отношения перечисленных вопросов к категории времени — и попытаемся показать, что временное измерение имеет различную коннотацию в разных областях человеческой мысли; мы постараемся определить ограничения, накладываемые контекстом каждой из них на вопросы, которые можно ставить в этих сферах. Без учета временной специфики в соответствующей области вопрос может оказаться некорректным и потому не иметь ответа.
Математика и время
Для простоты начнем с математики. При том, что разделы этой науки многочисленны и разнообразны, философский ее аспект в целом сравнительно прост. Математика основана, в первую очередь, на логике, эмпирический материал играет в ней второстепенную роль (вопрос о том, нуждается ли математика в эмпирических основах, должен служить предметом особого рассмотрения при философском анализе оснований математики).
Понятие времени в математике, по сути дела, отсутствует. Математические структуры лишены временной составляющей. Если уж говорить о времени в этой науке, то это будет нечто, что можно условно назвать нулевым моментом: t = 0. Разумеется, можно вычислять время, оперировать им точно так же, как величинами любой другой размерности. Однако с этой точки зрения время — величина, ничем не отличающаяся от других. Это рядовой объект математических действий, лишенный специфики. Можно сказать, что мир математики существует в вечном настоящем, делающем бессмысленными понятия прошлое и будущее. В мире математики бессмыслен вопрос о том, что было раньше, равно как и вопрос о том, что будет после. Разумеется, она оперирует переменными, различными функциями от них, однако все эти изменения, возрастания и убывания развернуты в разных измерениях, не носящих временного характера.
Поскольку в математике отсутствует время, вопрос о причине лишен в ней смысла. Вопрос о том,
