выходцем из того самого типично хасидского местечка в Галиции, где родился и вырос великий еврейский писатель Шмуэль-Йосеф Агнон, — в Бучаче. Что-то было в атмосфере этого еврейского штетла, давшего миру двух таких непохожих, но великих литераторов и мыслителей.
Можно обнаружить много примеров переклички между идеями и приемами психоанализа и знанием, сохраненным для нас еврейской традицией. Приведу в качестве примера идею, часто используемую в хасидизме и кабале:
Несколько слов о сексуальности человека, фундаменте классического психоанализа. По моему мнению, все, связанное с ней, в большей степени относится к морали и культуре и в меньшей — к психологии.
Принято считать (с моей точки зрения — ошибочно), что сексуальность — проявление власти животных инстинктов над личностью. Но именно в сексуальной сфере люди относительно независимы, в то время как животные вступают в половой контакт в определенные, циклически повторяющиеся периоды, когда их поведение предопределено и никакая дрессировка тут не поможет. Человек же готов к интимной связи в любое время и не ограничен в этом естественными рамками. Кстати, он не скован ими и в некоторых иных своих страстях — например в желании обладать или доминировать.
В этих вопросах, как и в сфере сексуальности, общество, культура, религия берутся обуздать склонности индивидуума, не имеющие внутреннего механизма самоограничения или естественных границ. Именно на стыке неограниченного желания личности и границ, установленных социумом, рождается немало конфликтов и стрессов.
В старые добрые времена некоторые конфессии, особенно на Востоке, предлагали радикальное решение проблемы сексуальности: многие их адепты, включая и некоторых отцов христианской церкви, просто кастрировали себя. Этот способ трудно отнести к области психологии, но я подозреваю, что он вполне эффективен. В Африке и мусульманском мире есть не менее интересный способ обуздания женской сексуальности, но, к счастью, на Западе и в России он мало распространен.
Отношение иудаизма к контролю над сексуальностью неоднозначно, он предлагает целый ряд подходов и решений. В частности, литература движения Мусар (Этика), созданная в России и сопредельных странах в последние века, много и интересно говорит о репрессии и сублимации. Хотя эти способы несравненно элегантней, чем кастрация, врач не может прописать пациенту сублимацию с той легкостью, с которой он назначает ему принимать по две таблетки аспирина три раза в день.
Проблема проблем, как в психологии, так и в иудаизме, состоит в том, что для универсальных недугов есть только индивидуальные лекарства.
О порнографии
Много копий сломано в дискуссиях правоведов, теологов и деятелей культуры при определении термина порнография и установлении юридических и моральных рамок этого явления. Можно ли вообще дать такое определение, которое было бы исчерпывающим, универсальным и не менялось со временем? Лично я в этом очень сомневаюсь. Тем не менее, чтобы не быть голословными и сознавая, что проблема действительно существует, мы просто обязаны подыскать хоть какое-нибудь непротиворечивое внутренне определение, пригодное для использования в юридической практике и приемлемое для общественного мнения.
Предлагаю следующее определение этого термина: порнография — это демонстрация сексуальных отношений (в литературе, кинематографе, фотоискусстве и т. д. — способ показа значения не имеет) в их наиболее откровенных, физиологических аспектах, не преследующая при этом научных целей, в форме, противоречащей принятым в данном обществе моральным нормам. Для нее характерны крайняя натуралистичность, использование грязных слов, а также предельно детализированный показ половых связей, в том числе извращенных.
Как и любое подобное ему, это определение отнюдь не претендует на исчерпывающую универсальность и применимо далеко не в каждом случае. Вне всяких сомнений, понятия о нормах, принятых в обществе, грязных словах непрестанно подвергаются коррекции в зависимости от культурно- исторических условий: каждая эпоха, каждый народ дает этим явлениям свою дефиницию. Но это несомненное обстоятельство вовсе не означает, что проблемой ущерба, причиняемого обществу порнографией, заниматься бессмысленно и что процесс ее распространения необратим. Тот, кто высказывается в подобном духе, не только заблуждается сам, но и вводит в заблуждение других.
Несмотря на цивилизационные, национальные и культурные различия, все страны и народы выработали сходные по подходу оценочные критерии. Каждое общество дает свое определение порнографии и по мере возможности пытается ограничить ее распространение. В этом отношении нет разницы между пуританством общины квакеров и нравами племен Полинезии. В каждом из этих столь различных сообществ присутствует понятие границы пристойного, того рубежа, который нельзя преступить.
Уже английский писатель Д.-Г. Лоренс (1885–1930) отмечал, что современники Аристофана не усматривали в столь шокировавших многие последующие поколения откровенных сценах из произведений отца комедии с описаниями пикантных подробностей ничего неприличного, поскольку те вполне соответствовали художественным и моральным критериям античности. Это, конечно же, вовсе не означает, что в другие времена или в иных странах следует прибегать к лексикону или арсеналу образов классика, ведь каждое общество устанавливает свои стандарты, сложившиеся под влиянием социальных и исторических условий, моральных и религиозных норм, присущих ему. Однако наличие подобных литературных и художественных явлений вовсе не оправдывает защитников порнографии и не легитимизирует ее, а ссылка на них для оправдания нынешнего состояния дел в этой области невольно напоминает логику Королевы из Алисы Кэррола: Разве это холм? Видала я такие холмы, рядом с которыми этот — просто равнина! Но при любом соотношении величин холм останется холмом, так и не став равниной.
Тем не менее, в современном мире сохраняется и наращивает силы стойкая тенденция легитимизировать порнографию, придать ей официальный статус. Сегодня поборники либерализма отстаивают право не только демонстрировать телеса на театральной сцене или на телеэкране, прикрываясь личиной псевдоискусства, но и предъявлять наготу публике на улице как нечто само собой разумеющееся и естественное. Ошибочно полагать, что пропагандируемая ими вседозволенность на самом деле имеет какое-либо отношение к либерализму и прогрессу, свидетельствует о широте взглядов или содействует избавлению индивидуума от комплексов. Частичное или полное снятие ограничений на порнографию — не новое явление в человеческой истории, в Лету канули уже несколько подобных цивилизаций, однако во все времена такой подход являлся характерным симптомом культурного декаданса. Вырождение человеческого рода, утратившего веру в собственные ценности, потерявшего способность