- Да. Не поможет им это. Конец все равно один. Только парней наших положат без счета, а своих так и еще больше. Истинно, что звери, - детей им своих не жалко.
- Еды бы хорошей побольше, подкормить бы народ. Вот что меня заботит. Как это ни смешно. Тогда солдатики быстро в себя придут. На кураже-то.
- Еда у союзников. А они вот-вот на нас коситься начнут. Американцы попозже, а англичане, поди, - уже.
- Их можно понять. Они сильно переживают по поводу финнов. Странные такие люди: никак с прошлого раза отвыкнуть не могут.
Светло-о-о. Белые ночи в разгаре, и полнолуние к ним в нагрузку. А еще очень, очень хорошая погода. Небо ясное, видимость близка к идеальной. Черт бы их всех подрал. Хорошо только советским летчикам, которым теперь вообще ничего не мешает работать, но даже и они про себя не слишком довольны и ворчат. Потому что, пользуясь погодой, командование использует их на сто процентов. Да куда там, - на сто. Выше. Это раньше главной задачей ВВС было обеспечение успешных действий наземных войск Красной Армии в наступлении и обороне. Поэтому и периоды, когда вылет следовал за вылетом, бои шли ежедневно и непрерывно, а эскадрильи сгорали за неделю, были привязаны к крупнейшим наземным операциям. В остальное время тоже, разумеется, летали, но не так, чтобы слишком.
Не то теперь: ВВС не просто стали сильнее и многочисленнее, не только завоевали безоговорочное господство в воздухе. Они стали качественно иной силой, которой и пользовались теперь, исходя из других, совсем новых принципов. Теперь у них страда была постоянно, вне зависимости от активности фронтов. Тупая долбежка, которая во многом велась по принципу 'на кого бог пошлет', сменилась достаточно точной работой по решению боевых задач, носящих все более определенный характер. Вне зависимости от активности наземных сил, пилоты уничтожали цели на территории врага постоянно и непрерывно.
Теперь единственной причиной, которая могла снизить интенсивность боевой работы ВВС Красной Армии, была погода. Но в этом году и она не снижала. Балтийское небо в лето сорок третьего года словно бы позабыло свою обычную хмурость. Товарищи Говоров и Фролов, в тесном взаимодействии с командованием 13-й и 7-й воздушных армий посвятили совершенствованию работы авиации несколько месяцев. Над передним краем финнов постоянно, неусыпно кружили 'Ту - 10'. которые без малейшего стеснения наводили штурмовики 7-й армии на все, что шевелилось а также то, что лично им показалось подозрительным. Полосы обороны финнов, - три основных на главных направлениях, - без особых боев превратились в настоящую 'зону смерти'. Начиная с середины апреля тут каждые сутки погибало от пятисот до полутора тысяч бойцов, жестокие потери для страны, все население которой - четыре миллиона. Неторопливая и неуклонная метода воздушной войны на севере в этом году сменялась лихорадкой всего дважды.
Первый приступ произошел поначалу, еще в марте, когда на несчастного 'Ниобе' навалились чуть ли ни все пикирующие бомбардировщики флота и фронта, высыпав на него более трех сотен бомб (250 и 500 килограммов) и попав аж одиннадцать раз. Этого, впрочем, хватило с избытком. Данный эпизод показал, что принцип, согласно которому победителей не судят, верен вовсе не всегда. Товарищ Раков во время 'разбора полетов' не сказал о мастерстве авиаторов буквально ничего хорошего, зато дал ряд чрезвычайно ярких и остроумных характеристик их летной подготовке, умению попасть в цель 'размером с футбольный стадион', а также уровню организации воздушной операции. Он особо отметил рекордсменов, промахнувшихся на триста метров и больше, а завершил свою речь красочным описанием того, что было бы с коллегами, 'будь там мало-мальски приличное ПВО и хоть какое-нибудь истребительное прикрытие'.
Второй всплеск активности следует отнести на пятнадцатое, шестнадцатое и семнадцатое мая, когда, дотоле апатичная с виду, авиация Красной Армии полностью, под ноль уничтожила и финскую, и немецкую авиацию, что базировалась на финских аэродромах. Группировке были приданы спешно переброшенные с Кубани эскадрильи, образовавшие ее боевой костяк. Удар был нанесен со всей возможной внезапностью по насквозь разведанным целям, и, разумеется, сколько-нибудь полная внезапность достигнута не была: не те здесь сидели люди, которые будут считать ворон. Откровенно говоря, - никто на это особенно сильно и не рассчитывал. Расчёт строился на правильном проведении воздушного наступления при подавляющем превосходстве сил. Его технология, помимо внезапного удара, включает еще и уничтожение аэродромов, повторные непрерывные штурмовки машин врага, вынужденных приземлиться для заправки, и непрерывные же воздушные бои при соотношении три-пять - к одному. Все это - одновременно, при тесной увязке компонентов в единое целое и, главное, проводимое с предельным, бульдожьим упорством. Правильно, - это когда без особых тактических изысков, но с хорошей проработкой, неуклонной последовательностью и высокой исполнительской дисциплиной. Примерно это проделывали и немцы: в Польше, во Франции, да и в Советском Союзе, а теперь столкнулись с собственной же разработочкой еще при некоторых усовершенствованиях. Дело было по-настоящему горячее, но его довели до конца: больше вражеской авиации в небе над Финляндией красноармейцы практически не видели. Похоже, что спаслись, буквально, единицы.
Был и еще один эпизод номер три, но его никак нельзя отнести к приступам лихорадочной активности. Дело в том, что состав 5-й ОДРАЭ усилили двумя тяжелыми разведчиками, после чего оказалось, что высокохудожественная роспись под паковый лед, покрытый ноздреватым снегом, слабо маскировала от хорошего локатора сантиметрового диапазона. Старший летнаб Бжезва, бывший командиром 'БН - 14', обнаружив шибко подозрительный объект, даже приказал сместить район наблюдения чуть подальше и 'не маячить'. От греха. Обладая кое-какими навыками в применении управляемых бомб, он все-таки не считал квалификацию своего экипажа достаточной. Он не пожелал брать такую ответственность на себя, и вызвал исполнителей. Можно было доложить на самый верх, - так сложилось, что это был даже не фронтовой уровень компетенции, - дождаться санкции, потом спланировать операцию, и, в общем подстраховаться таким образом. На практике генерал Рыбальченко в считанные минуты связался со своим начальником штаба и кратко поделился своими сомнениями. Товарищ Алексеев, моментально включившись, тут же подсказал ему подходящий 'соус'.
- Степан Дмитриевич, - сколько макетов этого суденышка мы с тобой да с флотскими успели разнести за это время? Три? Вот и отрапортуем, что послали машины на всякий случай…
Характеристики вожделенного трофея, бывшего чем-то вроде Святого Грааля для всех бомберов северных фронтов и Балтфлота, командиры экипажей знали наизусть. Поэтому не стали особо морочить себе голову с выбором оружия. Ставшие привычными и родными, 'УПАБ - 1400' ушли к цели с классического захода: на таком расстоянии командиры тяжелых машин не слишком-то боялись зениток. Из шести бомб под мидель неподвижного броненосца вошли четыре фугаски, разодрав 'картонную' броню 'Вейнемяйнена' в клочья. При почти одновременном взрыве двух с половиной тонн форсированной взрывчатки, надо думать, очень кисло пришлось бы и какому-нибудь 'Тирпицу' со всей его талантливой броней, а тонкошкурый броненосец береговой обороны практически разорвало пополам. Он резко осел на левый борт, опрокинулся, и утонул минут за пять. Времена изменились: недовольство 'самовольниками' продлилось считанные минуты и носило скрытый характер, а вместо того, чтобы дать по шапке, исполнителей - наградили. Командирам вообще дали 'Героя'. Сначала звание хотели дать только двоим, но Рыбальченко не пожалел сил, доказывая, что: 'Утопить - и дурак может'. Морские летчики - вот кто мог бы подтвердить, НАСКОЛЬКО он прав. Но они только завидовали черной завистью, хотя Богдан Бжезва как раз был из 'своих'.
Для людей, сколько-нибудь склонных к рефлексии (а какой-то процент таких есть в каждой представительной группе) эта история была показателем того, что ВВС Красной Армии стали КАЧЕСТВЕННО иной силой. В значительной мере самостоятельной. Остальные восприняли то, что Событие, которого так долго ждали, произошло так буднично, как так и надо.
Чего не знали ни те, ни другие, так это того, что мимолетная гибель 'Вейнемейнена' вызвала глубочайший психологический упадок в финском обществе. Корабль, помимо всего прочего, оказался важнейшим символом силы и стабильности государства. Социал-демократы выступили в сейме с заявлением о том, что Финляндия обладает полным правом на сепаратный выход из войны, - и о том, что это необходимо сделать срочно. Такого рода заявление было уже третьим за полгода, но на этот раз к ним начали всерьез прислушиваться, а они давили настолько сильно, что Маннергейму с Рюти только отчаянными усилиями удалось сохранить статус-кво.
О настроении войск на оборонительных рубежах не стоит даже и говорить. Солдат планомерно,
