'холодными' антеннами ползла какая-то едва заметная рябь. Что-то похожее на дрожание теплого воздуха над шоссе, когда и в тени-то плюс тридцать три. Это могло бы сойти за погрешности работы аппаратуры, вот только аппаратура эта, - не давала погрешностей и тем более сбоев, а вот картина на экране, наоборот, была неплохо знакома как по описаниям, так и из клочков собственного опыта. Рябь деловито ползла по экрану, действительно - никуда не сворачивала, и это обозначало, что где-то там, в двадцати километрах за краем зоны ответственности, на очень большой высоте летит что-то, не отражающее радиолучей ни в одном из диапазонов и обладающее адаптивной аэродинамикой похлеще, чем у птиц. В большом количестве. В очень большом. Это был просто-напросто не его уровень компетенции. Впрочем, когда он связался с тем уровнем, ему после самого краткого обдумывания однозначно приказали ничего не делать, но 'поглядывать там'.
- Товарищ майор, докладывает четвертый, на экране множественные цели направлением с Севера, почти точно по пятидесятому меридиану, курс и высота постоянные, средняя скорость группы восемьсот пятьдесят, эшелонированы по высоте, малозаметные.
- Понял вас, четвертый, - и, после самого короткого времени, что потребовалось ему для того, чтобы вывести на экран картинку, смутившую прапорщика Лупу, добавил, - да, 'серебристые облака'. Боевая тревога.
Если уж откровенно, то на воздушно-космическую атаку Вероятного Противника нелепица на экране радарной установки 'Факел - 11' (умеющей, в случае чего, помимо основной антенны создавать дополнительные, из так называемой 'замороженной плазмы') была похожа меньше всего. Совсем не похожа. Ни по каким параметрам. Не более, чем за три целых и пятнадцать сотых секунды проанализировав складывающуюся обстановку, он во-первых связался с оперативным дежурным ПВО округа, и запросил подтверждение от спутниковой группировки во-вторых. На всякий случай, потому что с этой стороны ничего существенного не ждал. И так ясно, что радиопротектированные, с адаптивной аэродинамикой и высокоэффективными двигателями какого-то холодного типа. Хотя, понятное дело, - не все. Даже отсюда видать.
Начальство отреагировало практически мгновенно. Ему было предписано огня не открывать, следить, сохраняя готовность номер один на протяжении двух часов, а потом переходить на 'тройку'.
- Данияль, - завопил выскочивший из какого-то проема на месте бывшей двери в оплывшем возвышении почвы, - там 'серебристые облака'!
Глаза у него были, как у надувной совы, подключенной к дорожному компрессору, а сам он все пытался и никак не мог защелкнуть вовсе посторонний разъем на высотном костюме, так что Даниялю пришлось хорошенько встряхнуть его, чтоб придать речи некое подобие членораздельности:
- Там! С севера! Каша целая! Скоро будут тут! Километров шестьсот! И еще непонятно кто - с востока, только те совсем далеко!
Данияль, глянув на него с нестерпимым презрением, молча перекинул разъемы на обмундировке раздолбая по принадлежности и молча отвернулся. Больше всего ему хотелось в этот момент зажмуриться и с визгом засунуть голову под кровать, но вот этого-то как раз было нельзя. Совсем. Кроме того, минут пятнадцать у него было по-всякому.
За это время предстояло, перво-наперво, направить к 'серебристым облакам' встречную волну, потому что если у них есть баллистические, то рубежа атаки они достигнут через четверть часа, а еще через три минуты беспокоиться будет уже не о чем, и надо во что бы то ни стало сорвать выход на этот самый рубеж, - и, разумеется, сам пуск.
Нулевую готовность ПВО - это два, причем операторов можно будет заранее списывать, а это ох, как жаль.
За пятнадцать минут, которые есть, и еще минут пять-семь которые, - может быть! - удастся выгадать, надо поднять в воздух все, что летает и, соответственно, смыться самому со всеми, кроме операторов ПВО.
Наземную технику рассредоточить и потихоньку пускать вперед, потому что погрузить в транспорты уже не получится, а без разницы, где ее накроют, тут - или много севернее.
Народ, дисциплинированно собравшись попарно, приступил к облачению: минимальный налет тут составлял тридцать часов, но у большинства было куда больше. А еще - опыт увлекательных воздушных экспедиций в те страны, которые не в курсе.
- Мамочки, - прошептал вдруг онемевшими губами Майкл, разом вспомнив упоминание о 'двухтонных-семигерцевых', а равным образом все, что слышал и помнил о тяжелых модификациях химических лазеров и облаках 'тетриса', тоннах свернутых в спираль бездефектных нитей толщиной в микрон и электродинамических метателях, о тучах 'кусачих мух', а главное, - что ГОВОРИЛИ, ГОВОРИЛИ ЖЕ ЕМУ, ДОЛБОЕБУ БРИТАНСКОМУ!!! - ну почему мне было не поступить так, как говорят умные люди? Хотя бы ради разнообразия?
Первой жертвой драматических событий этого дня стало село Татарские Косогоры, с постоянным населением семнадцать человек обоего полу, самому младшему из которых было пятьдесят три, четыре козы, шесть свиней, девять дворняг, около шестидесяти кур и переменного количества кошек, учесть которых было невозможно даже теоретически.
Можно сказать, ему была оказана особая честь, потому что угодил в него боеприпас особый, приспособленный для нанесения первого удара, ошеломляющего и неотвратимого, от которого нет спасенья. Вещь была совсем новая, дорогая, капризная и очень немногочисленная.
Нет, дело не в носителе: 'Эспадрон - А' был хоть и новой, но вполне доведенной ракетой, избывшей все детские болезни. Ей просто не повезло, - Большой Поводырь, находившийся, как положено командиру, на лихом коне, са-амую малость позади самых задних, моментально засек колоссальный выплеск энергии гиперзвукового баллистического старта, расценил это в качестве события Высшего Приоритета и в доли секунды инициировал удар из тяжелой 'лахудры' одного из подопечных, выбранного просто-напросто из соображений наиболее подходящей ориентации на момент сигнала. Дистанция была явно далековата для того, чтобы разнести двухтонный боеприпас вдребезги, кроме того, - убийственный импульс пришелся не вполне по цели, вроде как вскользь, но некоторое действие на него он все-таки оказал. Оптические датчики ракеты ослепли, а удар поляризованного тепла, в которое превратился луч, зацепив радиопрозрачный протектор, угодил в монокристаллическую антенну, почти полностью выведя ее из строя. А главное, - свихнулся 'мозг' ракеты, кубический сантиметр тубулярного углерода, теоретически не боявшийся ни жара, ни холода, ни тряски, ни ЭМИ близкого ядерного взрыва, но все-таки не рассчитанный на такой комплекс воздействий, как в данном случае. Он не дал сигнала на самоликвидацию, так что ракета продолжила свой крестный путь по той траектории, которая вышла.
Надо сказать, что совершенная непредсказуемость пути, по которому 'Эспадрон - А', равно как и другие члены семейства Эспадронов, - 'М' и 'С', - достигали цели, была их родовой чертой, своего рода изюминкой, делавшей их особенно опасными, но то, что изобразил этот экземпляр, было все-таки шедевром.
'Инициирующий' слой рефлектита, разогнавший ракету до нужной скорости, - выгорел, и теперь в дело вступил основной заряд, чистый восстановитель, горевший в гиперзвуковой струе атмосферного кислорода. Это давало сверхвысокоточной тактической ракете километров восемьдесят радиуса дополнительно, но теперь шашка твердого топлива, не думавшего гаснуть, несла начинку заодно с самоустранившимся от дел процессором приблизительно так же целеустремленно, как какая-нибудь шутиха для веселых праздничных фейерверков. Нарезая разудалую спираль, она двигалась сначала чуть вверх и примерно на два лаптя левее юго-юго запада, а потом нос ее опустился.
А потом ракета попала в село Татарские Косогоры. Тут программа сработала штатно, и боеголовка успешно рванула на высоте шести метров над поверхностью, освободив примерно двести мегаватт-часов энергии. Это ничего особенного: примерно столько содержится в солярке, достаточной для работы тысячесильного дизеля на протяжении одиннадцати суток с четвертью. Правда, у дизеля, - КПД, то да се, а тут вся работа была налицо, причем сразу. Очень-очень сразу. Если бы это изделие попало в какой-нибудь областной центр, в 'спальный' микрорайон, число убитых могло бы достигнуть десяти-двадцати тысяч по
