бары, казино, стрип-клубы и ночлежки. Затем подтянулись барыги. Зона приносила огромные прибыли торговцам, и им требовалось держать руку на пульсе, чтобы вовремя реагировать на изменения конъюнктуры, а удобнее всего это делать, находясь на передовой. За барыгами пришли сталкеры и стали осваивать поселок, заселяя старые дома и выстраивая новые. Постепенно поселок разросся и превратился в городок, в котором буквально каждый житель в той или иной степени был связан с Зоной.
Мотин дом находился почти в самом центре Дитяток. Если облава была на них, а этот факт не вызывал никаких сомнений, то дороги наверняка контролировали патрули. Полиция, хоть и военная, особой изобретательностью не отличалась и практически всегда действовала по установленным кем-то наверху планам с громкими названиями типа «Зачистка» или «Выброс». Судя по всему, сухие и строгие названия должны были внушать преступникам ужас, на практике же сталкеры откровенно издевались над ними, с легкостью обходя засады и оставляя в дураках патрули. Да и сами полицейские, честно говоря, особой ретивостью не отличались и вперед с инициативами не лезли, ибо, как известно всякому, инициатива наказуема. К тому же с рядовыми патрульными всегда можно было договориться за пару мертвых президентов — Гранта или Франклина. Но это если на тебя нет ориентировки. В противном случае в дело вступал особый отдел военной полиции, а с ними договариваться было так же бесполезно, как немому разговаривать со слепым, — тебя просто не понимали.
Сложнее всего было незамеченными пересечь Русло, центральную улицу городка, — средоточие питейных заведений, борделей и казино, людную в любое время суток и освещенную не хуже любого Лас- Вегаса. Самый верный способ попасться в лапы фараонов — прятаться, едва их завидев. Мотя решил брать наглостью.
— Маша, обнимай меня и хихикай, будто ты дура набитая. Сюр, Боцман, хватайте Транца под руки и делайте вид, что пьяные в хлам. Мы пойдем вперед, вы чуть погодя, но далеко не отходите. Если нас остановит патруль, ничего не предпринимайте, пока я не начну действовать. Пошли.
Он ухватил девчонку за талию, прижал к себе и вальяжно двинулся через проезжую часть. Маша старалась как могла, но нервы были взвинчены до предела, у нее дрожали коленки, смеялась она очень фальшиво и в смехе периодически проскальзывали истерические нотки.
— Не нервничай ты так, ребенок, — прошептал ей в ухо Мотя. — Тебе нечего бояться. Мужики рядом, помогут в случае чего.
Он оглянулся и рассмеялся. Сюр и Боцман тащили за руки невысокого, но упитанного Транца, который абсолютно гениально изображал пьяного. Ноги заплетаются, рубашка вылезла из штанов, в просвете между ней и брюками торчит вываливающееся пузо, ширинка расстегнута. А взгляд! За один только взгляд ему можно было давать «Оскара»! При этом он еще пытался петь похабные песни и щипать за попки проходящих мимо девиц легкого поведения, которые, впрочем, были не против подобных ухаживаний. Глядя на эту троицу, Мотя живо припомнил кадр из «Кавказской пленницы», где Трус, Балбес и Бывалый тормозили машину, ведомую красавицей Ниной.
Постепенно нервная дрожь отпускала Машу. Никто от них не шарахался, никто пальцем не показывал, да и крепкая рука Моти, лежащая на талии, придавала ей уверенности. Все будет хорошо, она почти в это поверила, как вдруг увидала впереди двух полицейских, и ее голос вновь задрожал. Она толкнула Мотю локтем в бок и прошипела сквозь зубы, когда тот наклонился:
— Полицейские впереди!
— Вижу и уже давно, — улыбнулся в ответ сталкер. — Нам немного осталось, вон до того угла только дойти.
Патруль приближался. Маша, чтобы не выдать себя, опустила голову, пытаясь спрятать лицо под челкой, и тут же палец Моти больно надавил ей меж ребер.
— А ну немедленно возьми себя в руки! И улыбайся, улыбайся. — Мотя громко захохотал, показывая пальцем на противоположную сторону улицы. — Вот клоун!
Маша проследила за пальцем, но ничего смешного не увидела. Она вопросительно посмотрела на сталкера, а тот вдруг отчебучил такое, отчего у нее чуть не случился сердечный приступ — он вдруг достал портсигар из кармана пыльника и двинулся прямо к патрулю.
— Эй, служивые, огоньку не найдется? А то моя девочка, — он хлопнул Машу по спине, — куда-то спички задевала.
Маша стояла, как парализованная, а Мотя, как ни в чем не бывало, прикурил от зажигалки патрульного, глубоко затянулся и вновь обратился к полицейским:
— Как нам «Три парсека» найти? Что-то у меня навигатор сегодня барахлит.
— Разуй глаза, мужик! Ты стоишь перед ним, — хохотнул тот, что давал прикурить, и патруль, обменявшись понимающими взглядами, двинулся дальше.
Машу била мелкая дрожь, а сердце ухало не в груди, нет, — в пятках. Ноги от страха сделались ватными, и она, вероятнее всего, осела бы на мостовую, если бы не Мотя, крепко державший ее за талию.
В переулок белую как мел девчонку сталкер внес чуть не на руках, усадил на первый попавшийся ящик, расстегнул ворот и стал растирать ей щеки. Следом ввалилась «пьяная» троица, вмиг сбросившая с себя напускную развязность. Боцман остался контролировать ситуацию на улице, а Сюр и Транец кинулись помогать Моте.
— Что случилось? — Транец присел рядом и заглянул Маше в глаза, приподняв ей веки.
— Переволновалась. — Мотя продолжал растирать девочке щеки. — Сейчас пройдет.
— Да хватит уже тереть-то. — Сюр выудил из внутреннего кармана флягу. — Вот лучше ей дай.
Мотя принял флягу и подозрительно понюхал содержимое, сделал осторожный глоток и только потом приставил горлышко к Машиным губам. Хороший коньяк еще никому не вредил, особенно если не перебарщивать.
Спустя пару глотков и две минуты Маше вернулся нормальный цвет лица и взгляд вновь приобрел осмысленность, перед глазами перестали плыть лиловые круги и она смогла рассмотреть три небритые морды бандитского вида, склонившиеся над ней. Их тревога была столь неподдельной и настолько не вязалась с их образами крутых бродяг, соплей перешибающих шпалы, что девчонка невольно улыбнулась. Какие же они все-таки милые и добрые, как сенбернары. Она потянулась к фляге, машинально, но Сюр тут же флягу отобрал.
— Еще чего! — строго пробасил он. — Хорошего понемногу.
Он сделал пару хороших глотков, предложил глотнуть сталкерам и спрятал ее в карман.
— Идти можешь? — спросил Мотя. Маша кивнула. — А то смотри, нам нужно как можно скорее убраться отсюда, и если тебе тяжело, мы тебя понесем, ничего стыдного в этом нет.
— Я могу, могу. — Она резво вскочила, но ее тут же качнуло и она упала в объятия Сюра.
Могучий сталкер подхватил ее на руки как пушинку и скомандовал:
— Вперед!
По переулку и далее огородами Мотя вывел группу на окраину Дитяток. Лес тут начинался резко — без всяких переходов и прелюдий, стоял стеной прямо за последним забором. В обычном лесу таких густых зарослей не бывает, лиственные деревья сменяют хвойные, образуют живописные по лянки с кустами ежевики или молодого орешника. Лес перед группой обычным не выглядел, хотя на первый взгляд никаких мутаций заметно не было. Высокие сосны скрывали под собой густой подлесок, представлявший собой непроходимую чащу. Видимо, причиной такого бурного роста было близкое соседство Зоны.
2
Как только сталкеры вошли в лес, Маша попросилась вниз — надоело уже ехать на руках здоровяка, да и неловко ей немного было. Нехотя ей позволили далее двигаться самостоятельно, но предварительно Мотя удостоверился в том, что она уже достаточно пришла в себя и может поддерживать заданный темп. Аномалии в лесу не водились — не Зона, поэтому Мотя, здраво рассудив, что габариты Сюра могут сослужить хорошую службу остальным, выдвинул его вперед, прокладывать тропу в зарослях, как ледокол прокладывает канал во льдах. Таким своеобразным караваном они и дотопали за час с небольшим до
