складывай в кучу…
— Да пусть их лихоманка заберет. — Ухнул в ответ кашевар. — А я завтра к тебе в науку поступаю!
— А не сбежишь?
— Да уж, как нибудь!
— Ну, гляди Войтик, затоскуешь по котлам, не пущу! — Со смехом отозвался Стас и от души расхохотался, глядя на умирающее воинство. — Эй вы, идущие на смерть! Привести себя в порядок, подкормиться у нашего друга Войтика и в строй! Морды к верху, гляди веселей! Вы у меня еще орлами летать будете!
Глава 6
И на полусотню обрушился настоящий ад. Стас переселился в ратную избу. Лехе и Толяну поневоле пришлось следовать за ним. И в тот день в избе, Стас сразу же переименовал в казарму, появился настоящий ротный наряд, с дежурным и дневальными по всей форме. Справедливости ради, надо сказать, что от ежедневных занятий они не освобождались. Но службу несли справно. Спать у импровизированной «тумбочки» он их отучил в первую же неделю. Лечение у него разнообразием не отличалось. Да и методика была стара как подлунный мир. Наряд в не очередь. А то и несколько. И на потеху всему остальному воинству здоровенные мужики вылизывали просторный крепостной двор до последней соринки. А в потехе это, не отягощенное особой моралью, воинство границ не признавало. Но поскольку не существовало и Уставов, то арсенал наказаний у Стаса был практически безграничен. Да и стеснять условностями он себя не желал. Поэтому как и в доблестной Советской армии, почившей в бозе, новобранцы через неделю боялись на стенки оглядываться и безропотно смирились со своей мученической участью. Тем более, что откажись кто из них, сраму не испить по гроб жизни. Осталось одно — терпеть и страдать.
А страдания начинались, едва забрезжит рассвет в, затянутом бычьим пузырем крохотном оконце.
— Рота, подъем! — нараспев звучал хорошо поставленный командирский баритон Стаса. — В ружье! Тревога! Последнему, три наряда в не очередь! Шевелись, сонные тетери!
Расстаться с объятиями Морфея было особенно трудно по началу. Окраинный гарнизон, от глаз начальства далеко, воевода службой не утруждал, день прошел, и ладно — спали до одури, до полного отупения. А с новым полусотенным началось.… Ко времени усни, ко времени проснись!
— Разойдись! Отбой!
— Рота, подъем!
И так до бесконечности. Пока не добился желаемого результата. Не без морально- нравственных трудностей конечно. Леха, прошедший эту муштру с пятого на десятое в школе милиции, морщился страдальчески и намекал, что уж его то, как друга и боевого офицера, Стас мог и освободить, Толян пыхтел, но не сдавался. Парня грела мечта когда-нибудь блеснуть своими умениями перед братвой. Груздень, оказавшийся двужильным, посмеивался. Войтик, таки добившийся у воеводы, перевода в полусотню Стаса, оглушительно матерился, присовокупляя к своей средневековой брани изысканные выражения из лексики Стаса и ржал при этом во все свое луженое горло.
Маршруты утренних прогулок с каждым разом становились все длиннее и длиннее. И Стас в душе уже начал надеяться, что к концу месяца его бойцы сумеют выдержать около тридцати верст и остаться после этого в живых.
Первый урок не прошел даром.
Уже на следующее утро строй преобразился. Истерзанные собственным оружием, вои весь вечер прилаживали к своим мечам новые ремешки, мудрили и соединяли колчаны с саадаками, но утром стояли в строю преображенными до неузнаваемости. Весь вид портили неуклюжие кольчуги и былинные шишаки на головах. Но с этим приходилось пока мириться. Как и с сапогами. Но Стас, уповая на солдатскую находчивость, не отчаивался.
— На право! Бегом марш! — Командовал он, и грохочущая бронированная колонна скрывалась за воротами крепости.
К их возвращению на площади стояло всегда два-три десятка ротозеев, жадных до скромных развлечений. А развлечений было не мало.
Стараниями Стаса, Лехи, Толяна, Груздня и Войтика крепостная площадь преобразилась. За сутки на ней появилась настоящая полоса препятствий. И не какая-нибудь, для отмазки. А такая, на которой и ОМОНу не стыдно было бы заниматься. По соседству с полосой поднялись настоящие гимнастические перекладины, для чего пришлось у воеводы выпросить несколько кованных ломов.
И если кто — то думал, что после легкой пробежки под ясным солнышком прохладным утром издевательства закончатся, то он и предполагать не мог, что все только начинается.
Глядя на все эти орудия пытки, Леха с сомнением покачал головой и с нескрываемым укором прошептал, оглядываясь по сторонам.
— Стас, ты, что спецназ готовить думаешь?
Стас воткнулся в него острым внимательным взглядом и резко ответил.
— Друг мой Леха, ты разве не понял, что мы здесь навсегда? А таскаться по богом забытым крепостям я вовсе не собираюсь Как там говорится? Мы здесь всерьез и надолго. Мы одни. И рядом никого. И это моя тысяча бессмертных. Мои преторианцы. Хотя нет. Преторианцы умели и продавать. Обойдемся без них. Пока вот только эти. Но скоро будут и другие. Те, кто поверят в меня. В тебя. Даже в нашего Толяна. А уж вышколю я их так, что все известные «тюлени» и «котики» рядом не стояли. О таком материале, какой попал в мои руки, только мечтать можно! Ты понял меня, напарник? Или ты со своим образованием готов торчать вечность в этой крепости с дубиной в руках?
Леха обиженно мотнул головой.
— А раз так, не корчи обиженный рожи и помогай!
И рванулся к полосе препятствий.
— Всем смотреть и запоминать!
И змей скользнул в лабиринт. Вправо, влево, вправо, влево. Упал на живот, вжался в землю, словно слился с ней…Кувырок, еще один, откат в сторону. Нож выпорхнул из руки, воткнулся в пустую глазницу, одетого на кол шлема. Как по земле, пробежал по отвесной стене штурмовой башни и он уже в окне. Вскинулся во весь рост, подпрыгнул, повис в окне второго этажа, подъем переворотом, снова прыжок и из окна третьего этажа прыжком на канат. Канат зашипел в ладонях. Бревно… Добрый мужик такое бревно ладонями обхватит, а Стас по нему, как по широкой дороге бегом и на, вкопанные торчком, пеньки. С пенька на пенек, с пенька на пенек. И снова кувырок, Один, второй, третий. Два ножа в глазницы еще одного шишака. Рукоход…Нырок, кувырок…
Выпрямился во весь рост, отряхнул брюки и окинул строгим взглядом строй.
— Вот примерно это я должен увидеть от вас через две недели. Зачем, объяснять не буду. И так все понятно. А чтобы еще понятней было, на лево! Из кремника шагом марш! Войтик, бегом за кошкой…
Остановил воев перед стеной кремника недалеко от ворот. Войтик подал ему кованую кошку с привязанной к ней прочной веревкой. Стас осмотрел узел и, видимо, оставшись доволен, не спеша, раскрутил ее и закинул на стену. Зубья кошки лязгнули о камень стены. Дернул несколько раз, проверяя надежность, отошел на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул, схватился двумя руками за веревку и побежал по стене наверх, едва касаясь ее носками кроссовок. Подтянулся, вскинул послушное гибкое тело на стену и встал во весь рост, помахивая рукой. И прежде, чем воины успели опомниться, он снова повис на канате. Уперся ногами в стену, выпрямился и бегом, вниз лицом, спустился обратно.
Воевода, снедаемый любопытством, наблюдал за всем происходящим со стены. Забыв о начальственном чине, рылся в дремучей бороде и шлепал губами, что-то соображая, и потопал вниз к Стасу.
Толян сказал первое, что было доступно его пониманию.
— Вообще реально!
