поставить людей из числа своих верных «балджунту», то есть проверенных и лично преданных хану воинов. Родовые старшины в военное время теряли всякую власть в армии. Это позволило значительно укрепить воинскую дисциплину и сделало монгольскую армию великолепно управляемым механизмом.{Подробнее об особенностях монгольской армии, ее тактике и стратегии см. в главе 9.}
Другим крупным новшеством стало образование особого, подчиненного непосредственно хану, корпуса кешиктенов-телохранителей. Он делился на три части: кебтеулов – ночную стражу, тургаудов – дневную гвардейскую стражу, и собственно кешиктенов. Первые две группы находились на особо привилегированном положении и набирались из сыновей нойонов, тысячников и сотников. Кебтеулов было восемьдесят, а тургаудов – семьдесят человек. Из числа же лучших монгольских богатырей была отобрана тысяча гвардейцев-кешиктенов (после 1206 года эта ханская тысяча разрослась до тумена). Таким образом, Темучин создал мощный военный кулак из людей лично преданных хану. Служба в этой гвардии считалась чрезвычайно почетной (позднее кешиктены стояли выше простых тысячников) и была предметом стремлений для любого ханского воина.
В области внутренней политики главным стало объявление законов, которым должны были подчиняться монголы. Позднее свод этих законов был утвержден на великом курултае 1206 года и известен нам под именем Великой Ясы Чингисхана.{Сохранившиеся законы из Великой Ясы приведены в Приложении 2, в конце этой книги. Принципы построения монгольского государства см. в главе 8.}
В этих делах по упорядочению возникающей великой державы незаметно пролетела зима, а весной 1204 года Темучин получил в общем-то ожидаемое сообщение о том, что могущественный Таян-хан Найманский готовится идти войной на монголов. Известие пришло едва ли не из первых рук. Таян-хан уже зимой решил напасть на Темучина. – «Как быть на земле двум государям в одном владении?» – говорил он (Рашид ад-Дин, Т. I. Кн. 2. С. 146). С целью обеспечить правый фланг в предстоящей войне и этим взять монголов в клещи, найманский властитель направил своего посла к вождю онгутов Алахуш-дигитхури. {«Дигитхури» – скорее всего, неправильное прочтение уже известного нам звания «джаутхури», – «полномочный пограничный комиссар», – которое носил и сам Темучин. Поскольку онгуты испокон веков кочевали у Великой Китайской стены, то есть на границе Китая и Степи, то такое имперское звание представляется самым вероятным для их племенных вождей.} Он предложил онгуту стать его правой рукой в походе против «каких-то ничтожных монголов» («Сокровенное Сказание», § 190). Алахуш-дигитхури оценивал ситуацию куда более трезво и категорически отказался помогать найманам. Более того, он тут же отправил к своему могучему монгольскому соседу посла с подробным рассказом о намерениях Таян- хана.
Сведения, сообщенные онгутским послом, конечно же, не застали Темучина врасплох. Уже после победы над кераитами стало ясно, что главной схватки за гегемонию в Великой степи избежать не удастся. К тому же Таян-хан стал последним прибежищем для всех монгольских противников Темучина. У найманов с крупными силами последних непокорившихся монгольских племен обретался бывший побратим, а ныне заклятый враг Джамуха. К Таян-хану бежали и родичи-отступники Алтан и Хучар и непримиримый родовой ворог Борджигинов – Тохтоа-беки Меркитский. Так что, пока на западе над монгольской державой нависал найманский хан с его огромной военной мощью, Темучин не мог быть спокоен за свою власть.
Сразу же по прибытии посла онгутов Темучин собирает совещание нойонов. На повестке дня один главный вопрос: какую стратегию выбрать в борьбе с найманами – оборонительную или наступательную. Большинство нойонов выступило против немедленного наступления, мотивируя это тем, что после зимы кони отощали и не выдержат такого долгого похода. Значит, нужно либо ждать найманскую армию в родных кочевьях, либо отложить собственный поход на максимально возможный срок. Но против этого резко выступил самый младший брат монгольского хана – Тэмуге-отчигин. Он считал, что следует ударить немедленно, пока враги этого не ждут. Младшего Борджигина активно поддержал Белгутэй, выдавший эффектную речь, воспевающую монгольскую доблесть. В конце концов, точку зрения братьев поддержал и Темучин. Поздней весной 1204 года монгольское войско выступило в поход на запад.
К тому времени в поход уже выступил и Таян-хан; к началу лета он находился в горах Монгольского Алтая. В это время его авангард и столкнулся с передовыми разъездами монгольской конницы. Несколько монголов попало в плен вместе с конями, и вид эти кони имели довольно удручающий. Таян-хан обратил на это внимание своих нойонов и предложил довольно здравую идею: не атаковать монголов, а измотать их притворным отступлением до самых южных отрогов Алтая и там уже дать сражение, в котором найманы на своих откормленных конях будут иметь преимущество. Но против этих намерений Таян-хана резко выступил его горячий сын Кучлук, назвавший этот план «планом труса». Неожиданно Кучлука поддержал нойон Хорису-беки (тот самый, что убил Ван-хана), обрушившись на собственного хана с упреками в трусости и неумелом управлении войском. Озлобленный этими обвинениями, Таян-хан дрогнул и отдал приказ наступать. Решение это оказалось для него роковым.
В середине лета найманское войско форсировало реку Орхон и двинулось навстречу монголам по предгорью Наху-гуна – одного из восточных отрогов Монгольского Алтая. Здесь найманский авангард и натолкнулся на монгольскую армию. Темучин перестроил войско в боевой порядок и погнал передовой найманский отряд к горам, где с основным войском стоял Таян-хан. Найманский хан, который с высот Наху- гуна хорошо видел монгольских конников, растерялся и, не зная, как поступить, обратился за советом к Джамухе, который его сопровождал. И здесь былой аньда Темучина сослужил побратиму свою последнюю службу. Он насмерть запугал Таян-хана и «четырьмя псами, питающимися человеческим мясом» (Джебэ с Хубилаем и Джелмэ с Субэдэем), и грозными урутами и мангутами, и «отродьем демона Гурелгу-Мангуса» – могучим Джочи-Хасаром. Исключительно живописный рассказ об этом, мягко говоря, странном поведении Джамухи приводится в «Сокровенном Сказании», и автору остается только отослать читателя к этому первоисточнику.
Таян-хан же, напуганный сверх всякой меры, отступал все дальше и дальше в горы. Войско его совершенно потеряло управление, а тут еще Джамуха со своими людьми окончательно отделился от найманов и послал Темучину весточку с призывом смело атаковать найманов, до смерти напуганных и не способных к организованному сопротивлению. Темучин, однако, ввиду подступающей ночи, ограничился тем, что со всех сторон оцепил гору Наху-гун и стал ждать, когда созревшее яблочко само упадет ему в руки. Монгольский хан не ошибся: ночью найманы попытались бежать, но бегать в ночных горах – дело опасное. Очень многие погибли, сорвавшись с круч, а большинство уже к утру было захвачено в плен. Среди плененных оказался и Таян-хан, который по приказу Темучина тут же был убит. Лишь царевичу Кучлуку с небольшой горсткой людей удалось бежать на запад, за Алтай, в бывшие земли Буюрук-хана. Недолгими оказались и раздумья союзных найманам монголов – в тот же день катакины, салджиуты, джаджираты и остававшаяся еще союзниками Джамухи часть тайджиутов и хонгиратов выразили полную покорность великому монгольскому хану. При этом сдавшиеся на милость победителя Алтан и Хучар были казнены как предатели. Сам Джамуха с группой ближних нукеров бежал в степь, утратив последнюю надежду восторжествовать, наконец, над Темучином.
Разгром найманов стал эпохальным событием в истории Великой степи. Впервые со времен Тюркского Вечного эля вся ее восточная половина оказалась объединена под властью одного человека. Еще оставались непобежденные враги: бежавший на Иртыш к кыпчакам Кучлук, яростные меркиты во главе с Тохтоа и Дайр-усуном; наконец, скитался где-то в степи бессильный, но все же опасный Джамуха. Но эти силы уже не могли угрожать власти Темучина. Остаток 1204 и 1205 год владыка степи и потратил на решение этих последних задач перед провозглашением империи. Сначала были разгромлены родовые враги – меркиты. Большая часть меркитов была перебита или отдана в рабство, однако Тохтоа вновь удалось бежать далеко на запад в иртышские степи к Кучлуку. Тогда пришел черед Кучлука и Тохтоа. В 1205 году их объединенное войско было наголову разбито на берегу Иртыша.{По Рашид ад-Дину и Юань-ши, это произошло в 1208 году. Однако, ими, вероятно, спутаны два разных похода на Кучлука.} Кучлук опять сумел бежать, на этот раз к кара-киданьскому гурхану, но Тохтоа погиб, а его сыновья с остатками меркитов ушли за Иртыш к кыпчакам.{В конечном итоге и здесь меркитам не удалось скрыться от гнева Чингисхана. В 1218 году остатки меркитов были уничтожены монгольским войском под командованием Джучи и Субэдэй- багатура.} Осенью того же года и старый соперник Темучина, Джамуха-сэчен, был предан собственными нукерами и привезен ими к монгольскому хану. Последний враг и старинный друг также был казнен, но,
