очевидная слабость. Оно бесчувственно, как камень.
Конечно, важно, что Будда провозгласил равенство и солидарность людей. Но ведь его тезисы парят над миром, как парят олимпийские боги. Пожалуй, в этом смысле боги греков даже ближе и понятнее нам, ибо они все же нередко вмешиваются в судьбы смертных, хотя и с различными результатами и последствиями. Тем не менее они действуют… Учение Будды выносит нравственную оценку холодно и ровно, не вмешиваясь ни во что, не опускаясь до противостояния злу. Оно просто отторгает его проявления так же, «как океан выбрасывает на берег трупы».
Будда – могильщик реалий бытия, безмолвный страж брачного ложа и могильного холма. С невозмутимым спокойствием созерцает он радости и горести земные, не видя разницы между наслаждением и страданием. В оценках российского философа А. Гусейнова, Будда – абсолютный «нравственный моралист». Моральный кодекс сторонника Будды состоит из 5 главных запретов: буддист не должен убивать; воровать; обязан жить целомудренно; не лгать; не употреблять опьяняющие напитки. Монахи же, плюс к сказанному, должны еще и воздерживаться от пения, танцев, музыки, украшений, роскоши, золота и серебра, принятия пищи в неурочное время. А. Гусейнов пишет: «Будда и не человек, и не бог. Он выше. Он – Будда, просветленный. Это его собственное и нарицательное имя одновременно. Любой человек, став Буддой, становится таким же, как он. Он (в итоге) совпадает с вечностью, с бессмертием. Он стал Буддой постольку, поскольку искоренил в себе все человеческое и божественные привязанности, все индивидуально-особенное». Совершенствование по-буддийски можно истолковать как движение по индивидуально-личностной определенности к абсолютно безличному началу. «Моральные запреты Будды направлены на отказ от человеческой самости, от всего, что выделяет человека как индивида, обособляет его от других людей и более широко – от всех живых существ». Тем не менее многие считали и считают его совершенным Господином и Учителем. Философ К. – Г. Юнг даже называл его «величайшим гением земной расы, наиболее полно выразившим высочайшую истину».
Конечно, учение Будды благородно, ибо в его основе лежат высокие нравственные цели. Но оно далеко от нас, светя, как свет отраженной звезды. Может быть, о слабости учения говорит и то обстоятельство, что, согласно легенде, стоило Будде умереть, как между его последователями тут же возникли споры, ссоры из-за дележа имущества, битва за право сохранения его останков (источника дохода). Все заповеди, торжественно повторяемые монахами тысячи и тысячи раз вместе с учителем, тут же были ими позабыты.
Будда не оставил после себя никаких письменных сочинений. Учение его стало известно благодаря его постоянному спутнику Ананде и ученикам, их уникальной памяти. Один из афоризмов Будды, которые потом будут передавать из уст в уста, звучал так: «Три печати моего учения – всякое явление скоротечно, ни в чем нет постоянства, Нирвана есть покой». Между буддизмом и брахманизмом, как вы знаете, развернулась ожесточенная борьба. В III в. до н. э. буддизм был объявлен господствующей религией в Магадхе, где царем был Ашока. В дальнейшем учение Будды будет вытеснено из Индии, где главным течением становится брахманизм (V в. н. э.). Зато оно прочно утвердится в Китае, Японии, Непале, Монголии, в Тибете, на Цейлоне и т. д. В основе борьбы религиозно-философских школ, разумеется, и тогда была не столько жажда обрести истину, сколь вполне земные интересы.
Поэтому, следуя за интригами брахманов, иные цари издавали эдикты против учения Будды, а за слушание его поучений (из варн) брахманов изгоняли. Ведь те преуспели не столько в вере, а в интригах. У противников такого рода буддизма были веские основания для критики. Как могли относиться к созерцательному образу жизни, скажем, последователи школы Ниргрантха. Последователи данного учения соединяли в систему разные способы труда и самоусовершенствования. Они учили понятным и рациональным способам достижения совершенства, которые европейцы, безусловно, сочли бы прогрессивным – просвещение ума, созерцание и труженичество. Но Будда считал, что прошел все эти ступени, – и стал их презирать, ибо они не давали постигнуть высшей абсолютной истины, которой чужды земные устремления.
Буддизм проник и на Запад. Жизнь Будды стала темой исследования писателя Г. Гессе. Очарованный Востоком, он благоговел перед культурой Индии и Китая. Его поэма в прозе «Сиддхартха» стала для европейцев пропуском в доселе им непонятный мир… Гессе попытался соединить активно-ментальную силу Запада и духовно-созерцательную энергию Востока. Он словно впрягает в колесницу Разума пару столь разномаст-ных скакунов как ум и дух, делая это тактично и осторожно, памятуя высказывание Будды об «изношенной колеснице» человеческого тела.
Посещение статуи Будды
Проникновение в психологию культуры и религии Востока у Гессе столь удивительно и полно, что его книгу в ряде стран восприняли как свое произведение. Поэму «Сиддхартха» издавали сотни раз в Японии, не раз переиздавали в Индии. Описанная там история жизни сына брахмана («юного сокола» Сиддхартха) поучительна. Поэме присущ ряд достоинств. Во-первых, ее отличает прекрасный язык. Убедителен рассказ о судьбе одаренного юноши, устремленного к знаниям. Герои произведения вызывают симпатию, к ним проникаешься доверием. Во-вторых, яркое художественное начало очищает повествование от ненужного теоретизирования, от излишней дидактики и педагогической мишуры, которыми пичкают европейцев в избытке воспитательные романы. В-третьих, опыт индийского юноши ценен для молодых. Осуществляя «сансару» (странствование, пребывание в земном мире), он помогает обрести и нам душевное равновесие. Ведь юноша проходит через схожие соблазны, те же радости и горести мира. Это своего рода индийский Харон, перевозящий нас через реку жизни, любви и смерти.
Уже с детских лет Сиддхартха проявил все признаки высокого призвания. Учился жадно, стараясь увидеть смысл во всем – в играх мальчишек и песнях матери, в словах мудрецов. Однако он все время чувствовал какое-то разочарование. Что-то от него ускользало. Стремление к истине, словно змей- искуситель, проникнув в его сердце, никак не находило выхода. Как же овладеть совокупными знаниями мира? И он вспомнил «Упанишады»: «Твоя душа – это мир!» Однако может ли столь крошечная обитель вместить немыслимую мудрость мира? И где те мудрецы, что откроют пути в «землю разума и познания»? Окружающие казались ему если не откровенными глупцами, то, по крайней мере, людьми довольно ограниченными.
Но вот однажды он встретил Будду, о котором был уже наслышан. Чем же привлекал людей тот, кого называют Единым и Единственным? Его лекции и проповеди были ему хорошо известны (правда, из вторых и третьих уст). Но они тогда не произвели на юношу никакого впечатления. Наконец, перед ним предстал сам Учитель (Возвышенный). И вдруг неожиданно в его сердце возникло чувство благоговения и любви. Прежде никому иному не удавалось вызвать у него подобных ощущений. Что произошло? Что стало причиной столь резких перемен? По некотором размышлении он понял: «Этот человек правдив до кончиков ногтей!» Возможно, иным покажется странным столь скороспелое заключение. Однако нужно самому изведать всю лживость и мерзость современного мира, чтобы понять чувства юноши. Правда ведь и на самом деле наилучший учитель! «Насыщено правдой учителя слово» – так говорят герои в известной Махабхарате. Далее должны были последовать ясные доводы учения Будды. Восьмеричный путь к искуплению предстает как технология приобщения к философии Гаутамы (Будды). Но дерзкий юноша устоял перед блистательным водопадом аргументов Возвышенного. Он предпочел пойти собственным путем, заявляя: «Ни перед кем больше я не стану опускать глаз! Ни одно учение уже не может соблазнить меня, раз я не поддался учению этого человека». И следует знаменитое его изречение: «Жизнь дана для реализации самого себя. Посему будь всегда самим собой, не становясь тенью даже у Гаутамы!»
Что это значило? Каждый по-своему ответил бы на сей вопрос. Да и познать самого себя – дело нелегкое. Нередко на это занятие уходит вся жизнь человека. Путем одних изучений священных книг или даже углублений в самого себя успеха тут не добиться. Нужно познать нечто новое, неизведанное, сокровенное. Сиддхартха словно очнулся от долгого наркотического сна, огляделся вокруг, увидел, сколь прекрасен окружающий его мир. Лес доносил до него новые сутры. «Он – веда, он – и приношенье. Победа
