приспособленчества. Народ должен понять: пока власть находится у них, выпестованных подлостью, они будут посылать нас на смерть под любыми предлогами. Перелистав труды по истории и литературе, увидите, в них постоянно воспеваются войны. Мифы полны упоминаний о кровопролитных битвах и единоборствах. Миф о схватке Гора и Сета отразил многолетнюю борьбу кланов за господство в Египте. У Гомера в «Илиаде» герои призывают богиню Палладу, дабы она «возбуждала мужей», понуждая их «без устали вновь воевать и сражаться». Не только политики, но писатели и поэты приложили руку к возвеличиванию войн и охаиванию мира. Вот дщерь Востока, Нестан-Дареджан из «Витязя в тигровой шкуре», раскрывает благоуханные уста (в ее послании к возлюбленному) лишь для того, чтобы вымолвить: «Вот совет тебе разумный: объяви войну хатавам, заслужи почет и славу в столкновении кровавом». В «Шахнаме» противоборство добра и зла находит отражение в схватке Фаридуна и тирана Заххака. Гераклит, автор учения о логосе и мировом порядке, утверждает: «Война есть отец всего, царь всего». Платон в «Законах» говорит о войне и мире: «Мир – один пустой звук». Даже такой проникновенный лирик, как Овидий, певец любовных метаморфоз, в «Скорбных элегиях» выразил сожаление, что не воспел взятие Трои аргосским воинством, Фивы, взаимное братоубийство, подвиги жестокого Рима. Хотя в словах его ощутима почти неприкрытая ирония, когда он говорит цезарю, что должен был воспеть его «великие деянья», и вдруг понял, что неспособен на это – и «возвратился опять к легкомысленным юности песням».
Спустя много лет немецкий философ Кант, пытаясь определить источники войны и мира, скажет в работе «Вечный мир»: «Эта сатирическая надпись («Вечный мир») находится на вывеске одного голландского трактирщика, рядом с изображенным на той же вывеске кладбищем. К кому обращена она? Вообще ли к людям, или в частности к правителям государств, которые никогда не могут пресытиться войной, или, быть может, только к философам, мечтающим об этом чудном сне?.. Этот вопрос можно оставить нерешенным». Так пока сделаем и мы с вами. Но напомним: война более всего нужна глупым правителям, олигархам, империалистам, богачам, ворам, а также продажным и ненасытным воякам, тем, кто наживается на ней за счет простого люда, «пушечного мяса». Недаром же древние говорили: «Сходят владыки с ума, а спины трещат у ахейцев».
Эпоха Перикла – «золотой век» или век войн и междоусобиц?
Как ранее отмечено, век Перикла многие назовут «золотым веком». В ту эпоху жизнь молодой Греции строилась на началах известного равенства и благородства. Не потому ли Шекспир на базе греческой истории пишет пьесу «Перикл», которая в его дни вызвала бурный восторг в Англии. Один из поэтов так характеризовал ее: «С Софоклом мы можем сравнить великого Шекспира; никогда не было у Аристофана такого полета фантазии, как у него; доказывает это его Перикл…»
Перикл, родившийся в эпоху битвы у Марафона (490 г. до н.э.), где 10 тысяч греков дали бой 100- тысячной армии персов, наголову разбив оную, обозначил собой начало целого века славы, который так и назовут – «век Перикла». Перикл (ок. 492 – 429 гг. до н.э.) происходил из знатного афинского рода (отец командовал афинским флотом в битвах с персами). Вот как представляет его историк. Природа щедро наградила Перикла телесными и духовными дарами. Он имел ладную спортивную фигуру, рос сильным и здоровым. Необыкновенная величина и форма головы стала мишенью для острот, дав недругам предлог называть его «Луковицеголовый». Во многом благодаря природному уму его постоянно влекло к знанию и образованию. Слушал лекции Зенона, обучался ораторскому искусству, естественным наукам у Анаксагора. Не довольствуясь обычным аттическим образованием, Перикл искал любой удобный случай для беседы с умными людьми своего времени – философом, историком, художником, поэтом. К его кругу принадлежали известные их красноречием виртуозы Пифоклид и Дамон. Особое значение для его интеллектуального развития имела встреча с такой яркой личностью, как философ Анаксагор Клазоменский. Будучи по складу своей натуры человеком возвышенных мыслей, он обрел в этом философе верного друга и соратника. Перикл и сам был превосходным оратором.
Его сравнивали с Олимпийским Зевсом и называли Олимпийцем. «Он производит гром и блещет молнией на ораторской трибуне. Он имеет страшный перун в устах», – говорили о нем поэты. Овладеть искусством красноречия помогли и юношеские занятия с Зеноном. Манерой речи и голосом он походил на афинского тирана Писистрата. Науками Перикл занимался не в мечтательном уединении, пребывая в философской башне, а на боевом посту, на мостике государственного корабля полиса. И от него зависело, какой курс выберут Афины – верный или ошибочный. Этому он посвящал все время. Народ видел, что он не ходил никуда, кроме как по дороге, ведущей на площадь, где он выступал перед народом, или в государственную думу.
Он отказывался от приглашений на пиры, торжественные собрания или всяческие сходки, банкеты и празднества; и, за редчайшим исключением, не бывал в гостях. А если где-либо и приходилось бывать по долгу службы, он уходил с попойки. По второстепенным вопросам Перикл не любил мелькать и в думе, предоставляя право друзьям и соратникам доносить свои главные мысли до народа. Важнейшими его достоинствами были высочайшее бескорыстие и совестливость в управлении общественным достоянием. Будучи смелым человеком, он старался не втягивать страну в войны или в сражения ради собственной славы, считая это преступлением (это утверждение, к сожалению, абсолютно не соответствует действительности). В частной жизни его поведение можно считать безукоризненным. Был он верным и преданным другом. Когда голод едва не свел философа Анаксагора в могилу, Перикл поспешил к нему с помощью и словами участия. Старый философ сказал вождю: «Перикл, кто имеет нужду в светильнике, тот пусть подливает масла».
Правда, порой он бывал и высокомерен, но только с дураками или прохвостами. Выражение его лица на бюсте скульптора Кресила говорит скорее о гордости и ироничности, чем о высокомерии. Ему было 30 лет, когда он стал убежденным демократом! Он хотел построить такую демократию, где было бы хорошо не кучке аристократов типа Кимона, а всему народу Афин, творцу славы и величия страны. Это не наши «демократы» плутократической волны. Его учителя – композитор и музыкант Дамон, считавший, что «музыку следует сделать крепостью государства», Анаксагор, учивший, как исторгать мир из хаоса с помощью Разума, живший в Афинах Зенон (тот самый Зенон, что под пыткой отказался назвать имена своих политических соратников и, как гласит легенда, чтобы молчать до конца, откусил даже язык, выплюнув его в лицо палачу). В античной политике объединялись во имя родины мысль, искусство и мужественность. Хотя Писистрат и Перикл ломали политическое устройство Афин 30 лет (подобно Моисею, что водил евреев по пустыне 40 лет, выбивая из них предрассудки), но в отличие от наших господ олигархов они мечтали более о славе отечества, надеясь сделать Афины «школой Греции», а народ свой предметом гордости всех греков.
Надо подчеркнуть, что у греков слово «тиран», как мы видели, вначале вовсе не носило нынешнего отрицательного смысла. Напротив, скажем, с именем тирана Периандра был связан блестящий расцвет Коринфа. При нем город превратился в крепость, были проведены водопровод, дороги, изобретен якорь, отчеканена первая в Греции монета и т.д. Случалось, что народ ждал тирана как награды судьбы, чтобы избавиться от тех малых и больших кровососов, что, словно слепни, впились в народное тело. Таков был и правитель Митилены Питтак. «При всеобщем одобрении поставили тираном над мирным несчастным городом Питтака, человека низкого происхождения», – писал поэт Алкей. Питтак – человек мудрый, умеренный и бескорыстный. Он навел порядок в Митиленах, заставил принять нужные законы, принесшие покой и больший порядок в управление государством. Уже в конце VII века до н.э. греки говорили: «Деньги делают человека». Однако большинство народа вовсе не были в восторге от подобных порядков. Поэтому и в Греции потребовался тиран для уничтожения тех акул бизнеса, которых называли «новыми богачами», так как они не способствовали развитию города, работая не на национальные интересы, а прежде всего на свой карман (точно как у нас в России). По словам Страбона, «Питтак воспользовался единовластием для уничтожения олигархов и, истребив их, возвратил городу независимость». Находясь под защитой народа, он дожил до глубокой старости и умер частным лицом, добровольно сложив с себя государственные
