саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому Богу, проклинали грозных властителей и передавали друг другу свои сетования». Сегодня мы знаем куда больше, а потому и не можем во всем соглашаться с Пушкиным. Конечно, возможно, что монголы не сделали никаких крупных технологических открытий, не основали какого-либо крупного религиозного течения, не писали книг и пьес и не принесли в мир новых методов ведения сельского хозяйства. Их собственные мастера не могли ткать, ковать металл, жечь глиняную посуду или даже печь хлеб. Они не изготавливали фарфоровых изделий, не писали картин и не строили зданий. Ведь известно, что и Чингисхан, и Батый, и Тамерлан, и Тохтамыш старались пленить и вывезти в свою ставку ремесленников. Их армии завоевывали одну культуру за другой, «коллекционировали и передавали все эти навыки от одной цивилизации к другой». Но, в каком-то смысле «сближают» и войны, и здесь можно говорить о ранней глобализации. Мы переняли многое у «кочующего племени варваров», это было необходимо, если учесть, что славянский «мир» и тюркский «улус» медленно, но верно шли к сотрудничеству. Однако при этом необходима четкая «инвентаризация» всего, что внесли в «хозяйство» части, составившие империю. Историки отмечают, что в Золотой Орде создан и поддерживался до середины XIV в. режим наибольшего благоприятствования в торговле и производстве. Купцам-уртакам правительство давало льготы и даже их финансировало, обеспечивая организацию и безопасность торговых путей, находившихся в ведении Орды. Для торговцев на пути из Европы на Дальний Восток готовились специальные пособия. Отмечалось, что «татарские ханы всю дорогу от Тана до Китая хорошо охраняют». Имелись города (два Сарая и Солхат, население каждого от 75 до 150 тыс. человек) и карты, составленные итальянцами. Развитию торговли способствовала и финансовая реформа: низкие таможенные сборы, не более 5 % от стоимости товаров (в Северном Причерноморье – до 3 % на ввоз и вывоз). В степи возникло 38 факторий крупнейших торговых республик Италии – Венеции и Генуи. Историк Гуйбайдуллин пишет: «После окончания крупных войн и значительного сокращения доходов от военных трофеев золотоордынское государство полностью отрегулировало вопросы бюджета, его расходную и приходную часть. Налоги были трех видов и налагались, во-первых, на тюркское население – самих татар, во-вторых, на подчиненные им народы, в-третьих, на товары купцов – пошлина…» По его мнению, основная статья доходов в Золотой Орде формировалась за счет таможенных сборов. Возник новый вариант Великого шелкового пути – речь шла о двух вариантах торговых путей: по оси Север—Юг и Запад– Восток. Русский народ в дальнейшем ими воспользовался.
Все, что известно о Чингисхане, не укладывается ни в представление об «ис-чадьи Ада», ни в концепцию о «гениальном дикаре», выдвинутую историком Б. Владимировым. К моменту смерти Чингисхан правил державой, раскинувшейся от Аральского до Желтого морей, она превышала по площади Римскую в 2 раза, империю Александра Македонского – в 4. В отличие от государства Александра, развалившегося сразу после его смерти, детище Чингисхана оказалось более жизнеспособным. За семьдесят лет его наследники увеличили империю почти в три раза, добавив к ней остаток Северного и весь Южный Китай, Корею, Вьетнам, часть Бирмы, Тибет, Иран, часть Ирака, Пакистан, Афганистан, большую часть современной Турции, Кавказ, значительные территории России, Украины, Польши, а также непокоренную часть Средней Азии и Казахстана. Тумены Чин-гисидов достигали Западной Европы и Японии. Pax Mongolica распространился на 28 миллионов квадратных километров. Правнук Чингисхана Хубилай был властелином одной пятой земной суши. Могила Чингисхана, по преданию, находится на южном склоне священной для монголов горы Буркан Калдун, в двухстах километрах от Улан-Батора. Японская археологическая экспедиция, оснащенная специальным радаром для подземных поисков, работала там, но ничего не нашла (1990). Не найдены могилы Чингисхана или его наследников и в древней столице кочевников или в районе так называемой Стены пожертвований (пров. Хентий).
Тем не менее Монголия пышно отпраздновала 800-летие появления на свет «победителя Вселенной». В Улан-Баторе заложен 54-метровый монумент Чингисхану (2002), который будет помещен внутри целого мемориала славы диаметром 99 м, стоимостью в 19 млн долларов. На одной из статуй великий хан изображен с золотой плетью в руке. Степная традиция видит в плети «символ благосостояния и удачи». Но для других народов плеть – символ насилия и угнетения. В столице Монголии вокруг памятника на 15 гектарах, вероятно, будет создан музейно-туристский комплекс, говорящий о жизни кочевников XIII в. С историко-эт-нографической точки зрения это представляет немалый интерес. Но Чингисхан и его войска, не надо это забывать, ввергли огромные территории в гуманитарную катастрофу. Словно ветер, «они врывались на быстрых конях, переворачивали все вверх дном и, опустошив, обезлюдив край, довольные, покидали его с награбленной добычей» (Е.Ф. Шмурло). Так стоит ли удивляться, что «всемирная империя» Чингисхана в итоге развалилась, а «вечный победитель проиграл битву с историей»? Не это ли ждет и новых претендентов на мировое господство?
На пути этого смертоносного потока встали именно русские люди, часто платя жизнью за богатства, процветание Европы и Азии. Ведь в первые пять-шесть веков ни о какой серьезной колониальной экспансии русских ни в Сибирь, ни в Среднюю Азию, ни даже на Кавказ речи быть не могло. Продвижение на Восток шло, но оно имело целью не завоевание новых земель, не расширение собственной территории даже, а «надо было отбросить врага возможно далее.». Речь шла только об обороне или самозащите, и так продолжалось много-много лет. Историк пишет: «Не один русский народ давал отпор «Азии»: эту трудную задачу он делил с остальными славянскими народами. «Азия» надвигалась на Европу не через одни только «Европейские Ворота», но и со стороны Леванта. Не один русский народ, но и поляки, и южные славяне, и чехи, моравы, словаки также на горьком опыте познали – кто иго татарское, кто плен турецкий, кто насилие и гнет мадьярский. Своею грудью они сдерживали – и сдержали! – напор азиатских волн, не допустив их разлиться дальше. Таким образом, славянский мир во всей его совокупности: славяне, и восточные, и южные, и западные, являлись форпостом Западной Европы, приняли на себя злые удары и тем выполнили почетную миссию, возложенную на них историей, – служить в течение веков щитом и оплотом западной – германо-романской – цивилизации». При всей склонности к «русскому европеизму» историка Е.Ф. Шмурло он не смог удержаться от констатации очевидного факта: «А все же связь с «Азией» отнюдь не порвана, и ныне, в XX в., узел затянут, может быть, еще туже, чем на заре нашей истории». Мы же считаем, что в этом и заключалась воля Провидения, которое повернуло нас лицом к Азии, хотя одно время мы чаще смотрели на Юг и на Запад, поэтому вправе ли западные державы предъявлять претензии к тому, что «эти русские» сплошной волною разлились по огромной Евразии?!
Однако в то же время Русь стала «щитом» на пути кочевых народов в Европу. Но вместо слов благодарности и признательности русские слышали и слышат от Запада одни упреки и укоры. Европа твердила то о таинственной Тартарии, то о Московии, то о непонятной «русской душе», то об имперской угрозе и гегемонизме. Возникло и маловразумительное клише – «русский сфинкс»… Г.В. Флоров-ский в работе «О народах неисторических (Страна отцов и страна детей)» писал: «Таков и «русский сфинкс». Несмотря на свою – во «всемирно-историческом плане» – «неисторичность», Россия есть в высшей степени сложная историческая формация». Не так уж трудно различить тут разнородные слои и следы – варяжский, византийский, славянский, татарский, финский, польский, московский, «санкт-питер-бурхский» и прочая, и не трудно возвести эти осадочные образования к определенным причинно-следственным связям. «Как бы сами собой перебрасываются мостики к норманским «вооруженным купцам», к византийскому цезаропапизму… к Золотой Орде и кочующим инородцам, к иезуитам и шляхте и т. д. Но этим бытом русское бытие явным образом не исчерпывается».
Известный российский историк XIX – начала XX вв. Н.И. Кареев писал: «Таким образом, русская история соприкасается со всеми тремя историческими мирами, образовавшимися в Средние века в западной части Старого Света. Развиваясь в зависимости от внутренних условий, в какие ее ставили природа страны и свойства племен, ее населеяющих, Россия в то же время испытывала разные влияния со стороны своих
