Голос Илариона, яко кимвал звенящий, слышен всюду. Он не просто сочинял проповеди «от себя», а говорил от имени и во имя всех русичей («От всея земли нашия»). Русский народ впервые был поднят до уровня народа вселенского, народа, уже явно «слышимого» в мире. Такой глас особо нужен России во дни смуты и бед народных. Важно и то, что Иларион, бывший духовником князя Владимира, стал и первым русским митрополитом. Думы и размышления свои он доносил до народа в только что отстроенном Софийском соборе, в присутствии всей семьи Ярослава Мудрого. В его словах находим ощущение понимания им высокой миссии церкви, как и превосходства новой веры над старой. «Уже не зовемся более идоло-служителями, но христианами», «мы более уже не безнадежники», «не строим более капищ, но зиждем церкви Христовы; не закалаем бесам друг друга.». Однако не в этом главное содержание «Слова». Ведь он писал уже «не к неведущим людям, но к насытившимся сладости книжные», к князю Ярославу. Как бы мы ни подходили к факту восприятия христианства Русью, при любых оценках, в любом случае это явление замечательное, явление поистине вселенского масштаба. Однако что означало оно для Руси? Обретение общего языка верующих не только с Богом, а прежде всего с культурой, насчитывавшей пять тысяч лет. Это позволило Руси перенять важную часть мирового опыта цивилизации. Религия оказалась тем самым волшебным ковчегом, в котором был собран если и не весь, то самый нужный (на тот момент) инструментарий для государственного, общественного, индивидуального «строительства». Во многом именно церковь сплотила «тело нации». К тому же православная религия самым органичным образом может быть сопряжена как с Западом, так и с Востоком, что подтверждается усилиями нашей церкви.
Велика и международная составляющая миссии церкви, призванной упорядочить мир, воссоздать его по образу и подобию Божьему. Хотя эта задача и выглядит невыполнимой, но стремиться к ее решению надо. На практике это означало многотрудную, тяжкую работу по воспитанию и научению рода человеческого. Великая задача, которой каждая по-своему служили и служат православная, католическая, мусульманская, иудейская, буддийская веры, соединяя начала духовные и мирские («дольнее с горним»), пытаясь достичь необходимого равновесия в жизни. Павел Флоренский полагал, что лишь две эти церкви (Восточная и Западная), признавая основные моменты церковной организации, хотя и с разной степенью сознательности, «тем самым не выпали из идеи церкви, почему и заслуживают в той или другой степени, к тому же различной в разные времена их исторической жизни, имя Церкви». Правда, Восточная и Западная церкви, как известно, долгое время не могли найти путей к сближению. Попытка сделать это в 1234 г. кончилась неудачей. Стороны, греки и паписты, обвиняли друг друга в «схизме» (расколе). На Лионском соборе 1245 г. Папа Иннокентий IV обвинил греческую церковь в том, что она «высокомерно и безумно оторвалась и отвернулась от лона своей матери, как от мачехи». В основе конфликта лежали религиозные и экономико- политические причины, старая вражда греков и Рима, который их некогда поработил. «Два государства, – писал А. Люшер, – две религии, две расы, всегда глубоко отделенные друг от друга, сохраняли в отношении друг друга то же положение вражды и недоверия». Эти глубокие разногласия еще более усилились после того, как сначала в 1204 г. крестоносцы взяли Константинополь, а затем в 1261 г. император Михаил, его отряды без выстрела вновь взяли столицу. «Латинский позор стал достоянием прошлого», – писал немецкий историк. Но «позор» противостояния христианских церквей разросся еще более. Тем не менее цивилизаторская миссия церкви сохраняла значение. Православная церковь была для русского человека школой, крепостью, ризницей духовной, целителем нравственных и душевных недугов, врачевателем сердца и ваятелем ума. Воспитательно-образовательная функция ее выдвигается на передний план и надо было преодолевать отставание от Византии и Европы, чтобы укрепить свое положение.
Обратим внимание на такой момент, как интернациональный состав русского иночества. Русь изначально пребывала среди собратьев-славян, в славянском духовном «училище». Духовный подвиг Кирилла и Мефодия известен. Высоко ценился древнерусскими книжниками и сказителями и сербский просветитель Пахо-мий. По количеству и масштабам распространения его трудов и литературных произведений Пахомия относят к едва ли не самым плодовитым писателям Древней Руси. Придя из Афона на Русь в 1460 г., он поселился в Новгороде. Афонская, или Святая Гора была в то время главным средоточием греко-славянской образованности. Пахомия читала не только монашеская, но и вообще пишущая братия, многие усиленно старались ему подражать. Труды Пахомия послужат для русских агиобиографов образцами, по ним с конца XV в. учились искусству описания жизни святых.
Его называли совершенным в писании и философии, превзошедшим всех известных книжников разумом и мудростью. В. Ключевский отмечал: «Такой человек был нужен на Руси в XV веке, и потому, когда он явился здесь, великий князь и митрополит с Собором, новгородский владыка и игумен монастыря обращались к нему с просьбами и поручениями написать о том или другом святом. Достаточно пересчитать творения Пахомия, приведенные в известность, чтобы видеть, для чего, собственно, было нужно на Руси его перо и что нового внесло оно в русскую письменность. Пахомий написал не менее 18 канонов и 3 или 4 похвальных слова святым, 6 отдельных сказаний и 10 житий; из последних только 3 можно считать оригинальными произведениями; остальные – новые редакции или переложения прежде написанных биографий. Запас русских церковных воспоминаний, накопившийся к половине XV века, надобно было ввести в церковную практику и в состав душеполезного чтения, обращавшегося в ограниченном кругу грамотного русского общества. Для этого надобно было облечь эти воспоминания в форму церковной службы, слова и жития, в те формы, в каких только и могли они привлечь внимание читающего общества, когда последнее еще не видело в них предмета не только для научного знания, но и для простого исторического любопытства».
Наряду со всеми грамотная часть русского общества (она была тогда невелика) пыталась овладеть литературой, в первую очередь нравственной и духовной. Русские проявляли интерес к разного рода книгам, внимали нравоучениям. В том нет ничего удивительного. Духовная и просветительская жизнь народов в эпоху Средневековья формировалась так или иначе вокруг монастырей и школ. Почему же это стало возможным? Очевидно, в тогдашних деяниях церковных мужей были своя правда, истина, красота. В проповедях святых отцов, мудрых старцев (Леонида, Макария, Амвросия, Иоанна Златоуста и др.) ощущались великая сила, искусство, вдохновение, ученость, каковых, пожалуй, в лекциях иных ныне известных профессоров не встретишь. Так, упомянутый Иоанн Златоуст (350–407 гг.) вел свои проповеди в яркой изустной форме. Жители Антиохии, где он проживал, даже удивлялись тому, как он это делал. Никто так ранее не проповедовал Слово Божие, без книги и тетради. Поучения его, казалось, исполнены некой волшебной силы, слушавшие не могли вдосталь ими насладиться. Скорописцы записывали проповеди, затем передавали другим прозелитам. Поучения читались всем миром – в школах, дома, за трапезами, на площадях. Иоанн Златоуст стал любимым учителем многих. Такого оратора едва ли можно было найти в Византии. Все желали послушать его беседы и поучения. Позже имя его стало широко известно и на Руси. Иоанн Златоуст родился и вырос в Антиохии Сирийской, где изучал Писание и нес служение в сане диакона. Во время пасторства в Антиохии он обучал людей и писал комментарии к «Писанию». Затем Иоанн стал архиепископом Константинопольским, где и проповедовал в течение шести лет (398). Он смело клеймил грехи и пороки, невзирая на титулы. В результате императрица Евдокия отправила его в изгнание, заявив, что ее оскорбила его проповедь. Правда, вскоре его вернули, но Златоуст по-прежнему являл собой пример непримиримости к греху, продолжая свои бескомпромиссные проповеди, не останавливаясь даже перед осуждением властей, т. е. сильных мира сего. Его выслали вторично, в пустыню, где он и умер. Тридцать лет спустя его кости были перенесены в Константинополь и сожжены торжественно в погребальном обряде – в знак признания обществом его достойной и благочестивой жизни. Благодаря яркому ораторскому искусству его и стали называть Златоустом.
Вот отрывок из беседы Иоанна о воспитании: «Часто многие из отцов делают все и принимают все меры,
