История рыцарства. Самые знаменитые битвы

тысяч лучников.

Король вскинул голову:

– Я забыл о том, что мои войска состоят из солдат Бога!

В ночь перед сражением был отдан приказ о соблюдении тишины. Нарушившего его дворянина ожидало страшное наказание – конфискация лошади или доспехов. А представитель низших сословий за это мог лишиться даже собственного уха («отметина Гарри в ночи» – так назовет эту кару великий Шекспир). Оружейники без сна трудились над приведением в порядок боевого оружия. Солдаты – истощенные голодом и вымотанные долгим переходом, с ужасом ожидали рассвета. К священникам для исповеди выстроились гигантские очереди. Умирать, не причастившись, не хотел никто...

А французы веселились ночь напролет. Пили вино, разыгрывали в кости английских лордов – своих будущих пленников, а также богатые выкупы, которые за них можно было бы получить. Плясали хороводом вокруг раскрашенной повозки, в которой собирались доставить Генриха V в Париж. Скорее, скорее, заря!..

Наконец первые лучи солнца коснулись кромки большого прямоугольного поля, резко сужавшегося посередине. С запада в лесу затаилась деревушка Азенкур, с востока – Трамкур. Поле, засеянное озимыми, за несколько дней проливных дождей превратилось в вязкое болото. Английская армия заняла позиции на южном крае теснины, расположившись тремя «войсками». Многие погибли во время перехода – к этому моменту у британцев было только восемь сотен рыцарей и менее пяти тысяч лучников.

Пикейщики, спешившись, встали в центре. С флангов выдвинулись вперед лучники, по пять-шесть рядов. Они выстроились полумесяцем – так было удобнее стрелять. Да, кстати, – знаете ли вы о том, что главное отличие между средневековыми и современными стрелками заключается как раз в способах прицеливания? Современные теоретики «лукового» дела таковых различают четыре: инстинктивный, полуинстинктивный, по точке прицеливания и с использованием прицела. Последнего, разумеется, в Средние века попросту не существовало. Зато с первыми тремя были неплохо знакомы и стрелки Азенкура.

Представьте себе, что вы размахиваетесь и бросаете камень. Вы ни о чем не думаете в этот момент – просто инстинктивно пускаете его в цель. Так в те далекие времена действовали лишь новички. Те же, кто успел «набить руку», производили в мозгу куда более сложное вычисление. При этом учитывалось все – и дальность броска, и увесистость стрелы. Как правило, она была легкой – из осины или из тополя, но увенчанной тяжелым наконечником.

Надо сказать, что по баллистике стрела больше походит на артиллерийский снаряд, чем на винтовочную пулю. Специалист сформулировал бы эту особенность так: она летит по навесной, а не настильной траектории. Для опытного лучника это означало одно – стреляя по близкой цели, надо опустить лук, а стремясь поразить удаленную, напротив, поднять. Современники утверждали, что большой лук мог поразить врага на расстоянии 400 ярдов (365 метров) – а, находясь за сотню метров друг от друга, истинные «профи» легко попадали «стрела в стрелу». Но это, скорее, уже нечто из области фантастики. К тому же после такого упражнения стрела годилась лишь на выброс – а ведь она стоила денег. Так что в настоящем бою лучники редко стреляли по целям, которые находились от них далее 50 ярдов. И вообще, тогда мало кто стремился стрелять по щелям в доспехах. Важно было поддерживать шквальный «огонь», делая по 10—15 выстрелов в минуту,– тех, кто не укладывался в «десятку», на службу вообще не брали. Колчанов не было, стрелы (порядка ста на каждого) переносили просто в узких мешках – из ткани или кожи. С каждой стороны такая трубка затягивалась шнурками, которые в бою распускались – так что наружу показывались и наконечники, и оперение из серого гуся. А чтобы было проще и быстрее брать следующую стрелу, лучник втыкал несколько перед собою в землю. Подсчитано: при начальной скорости 50 метров в секунду и стометровой высоте полета, стрела вполне способна пробить любые доспехи...

Разумеется, как утверждают средневековые тексты, «некоторые стрелки выбирали себе ориентиры рядом с целью: деревья, холмы или какие-либо другие заметные предметы... Другие, более опытные, просто смотрели на цель, затем переводили взгляд на стрелу, а затем снова смотрели на цель». Однако это было, что называется, «не круто» – настоящего стрелка вела только интуиция: «...постоянно смотреть на цель – единственный способ удачно сделать выстрел». Если современные спортсмены всегда отводят стрелу к определенной точке на щеке или скуле, что дает им опорную точку прицеливания, то английский лучник всегда стрелял, что называется, «от уха». Конечно, «от уха» звучит несколько упрощенно. У каждого была своя манера фиксировать натянутый лук – как ложилась рука. Вообще, стрелять на глаз очень легко, и если стрелок учился этому с детства, то он никогда не промахивался... Серьезно же упражняться в стрельбе мальчики начинали с семи лет. Только так можно было сделать свой верный longbow (длинный лук) полностью послушным.

Правилами 1465 года определялось, что любой англичанин «...в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет должен иметь лук длиной в его рост плюс четыре дюйма». Мощное оружие – для натяжения вощеной пеньковой тетивы надо было приложить столько силы, как при подъеме сорокакилограммовой штанги. Тетиву, как правило, каждый плел для себя сам. И на службу являлся с собственным луком – но устав определял, что каждый стрелок должен быть снабжен за казенный счет новым оружием, изготовленным по четко расписанным стандартам. Утверждают, что настоящий лук делался несколько лет. Что же, так оно и было, если за точку отсчета взять топор в руках дровосека. Тис (привозной испанский или местный) – чрезвычайно плотная древесина. Основное время занимала его выдержка – а само изготовление лука из заготовки редко занимало больше полутора-двух часов. Нередко такие заготовки возили с собой и доделывали под конкретного бойца во время привалов.

...Король отдал приказ – пусть каждый воткнет перед собой в землю заостренный с двух концов кол длиной в одиннадцать футов. Нет лучшей защиты от французских всадников! Резерва не было – при столь скромном войске оставлять его стало бы непозволительной роскошью. Даже для охраны обоза было выделено всего сорок воинов. Хорошо хоть фланги прикрывались лесом...

Французы тоже поделились на три отряда, выставленные друг за другом, – место было узким, и другая дислокация не представлялась возможной. Первые два слоя «пирога» состояли, в основном, из пеших воинов, а третий – преимущественно из конных. На флангах – по небольшому кавалерийскому отряду.

План французов был прост – конница сомнет английских лучников, а тяжелая пехота довершит начатое. Вот что писал мессир Жан, господин дю Форресталь, чьи отец и брат погибли во время этого сражения:

«И упомянутые французы были так обременены доспехами, что не могли не только двигаться вперед, но едва стояли на ногах. Во-первых, на них были длинные одеяния из стальных пластин, что спускались до самых колен или даже ниже, что были очень тяжелы, ноги под ними также были защищены латами, под которыми были надеты белые фетровые одежды, на большинстве из них были конические шлемы с мордами, заостренными по-собачьи. Тяжесть доспехов в сочетании с размякшим грунтом значительно затрудняли их передвижение. С огромным трудом удавалось им поднимать свое оружие, поскольку, не считая всего этого неблагоприятного стечения обстоятельств, они и без того были ослаблены от недоедания и недосыпания. В самом деле, удивление вызывало даже то, как можно было установить знамена, под стягами которых они выстроились. Упомянутые французы, все до единого, укоротили свои пики, чтобы, когда время дойдет до рукопашной, было удобнее владеть ими. У них было много лучников и