Мы еще долго стояли растерянной кучкой, разглядывая наши помолодевшие лица, подбадривая друг друга и поздравляя с удачным спасением. Кто-то захватил с собой зеркальце, и теперь его вырывали друг у друга из рук.
Потом мы разошлись. Язон Бро отправился на поиски Смерти, он слышал о Соляном озере на острове Лапа, вода которого разъедает даже закаленную сталь. Слагоуд направился в Житость, поскольку я имел неосторожность упомянуть о моей встрече с боллогом. Он решил осесть там и ждать, пока мимо пройдет экземпляр с головой.
Понцотар Хьюзо производил теперь впечатление вполне нормального человека. К нему как будто вместе с молодостью вернулся и здравый рассудок. Но что поразило нас всех еще больше — на руках он держал грудного младенца.
— Это Вотан фон Осло, — объяснил Понцотар, покачивая малыша. — Мы совсем забыли, ведь он единственный из нас был молодым, потому что попал в торнадо не через стену, а сверху. Теперь он стал еще моложе.
Мы долго думали, кому поручить заботу о малыше, и наконец оставили его на попечение Понцотара, тем более что тот ни за что не хотел с ним расставаться. Так жизнь Вотана началась сначала.
Балдуан отправился в Бухтянск, где жила девушка его мечты.
В Атлантис, кроме меня, никто не стремился, что и понятно — людей там не жаловали. Балдуан начертил мне небольшую карту, чтобы я смог добраться до города кратчайшей дорогой. Туда, как правило, приплывают по морю или прилетают по воздуху, поскольку город располагается на полуострове, отрезанном от большой земли цепью непроходимых Пиритонических гор. Балдуан, однако, знал дорогу по суше. Это, пожалуй, был самый необычный путь во всей Замонии. Да что там, существуй хит-парад самых необычных путей Замонии, этому наверняка досталось бы первое место.
После трех дней упорного марша я достиг наконец окраин Сладкой пустыни. Еще раз напоследок взглянув на белое море, я окинул мысленным взглядом свою предыдущую жизнь. Я от души пожелал чудичам, фатомам, жителям торнадо и тем, кто вырвался оттуда вместе со мной, всего наилучшего. С этим чувством я взошел на последний бархан.
Как только я взобрался на гребень, передо мной раскинулось самое потрясающее зрелище из всех виденных мною в Замонии — впереди, в двух или трех километрах, возвышались иссиня-черные склоны пиритонических кристаллов, гладкие и неприступные. Большинство поверхностей были безупречно ровные, словно грани алмазов; взобраться по ним нечего было и думать, ну разве что с помощью специальных присосок, при этом ребра между гранями казались настолько острыми, что без труда разрезали бы, наверное, даже слона. Но поразило меня совсем не это. Примерно посередине горная цепь расступалась, образуя равнину, на которой лежала гигантская голова.
Гигантская голова около двадцати километров в диаметре.
11. Моя жизнь в Большой голове
Балдуан Беобаб мне все объяснил.
— Голова боллога, — сказал он. — Боллоги — это…
— Я знаю, кто такие боллоги.
— Тогда ты, наверное, знаешь, что они могут сбрасывать голову. Эта голова, говорят, валяется здесь уже тысячи лет, а боллог все ходит и ищет.
— Ищет что?
— Как — что? Голову, конечно. Знаешь, боллоги ужасные тугодумы.
— Я знаю.
— Ну вот, с тех самых пор эта громадная черепушка блокирует единственную сухопутную дорогу в Атлантис.
— Ты хочешь сказать, что мне придется на нее влезть?!
— Нет, что ты! Это невозможно. Голова кишит гигантскими блохами. А знаешь, они какие?
ГИГАНТСКАЯ БЛОХА. Среди крупных кровососущих насекомых Замонии гигантская блоха по праву считается самой гигантской. В высоту она достигает шести метров и может весить до пяти центнеров. Тело гигантской блохи гладкое, лишенное крыльев, чуть приплюснутое по бокам, снабженное длинными, сильными лапами, способными совершать исполинские прыжки. На голове у блохи находятся два длинных щупальца, предназначенные для исследования добычи, а под ними — обрамленный острыми резцами хоботок с присоской на конце, которым она впивается в тело жертвы и высасывает из него всю кровь. Гигантские блохи водятся в основном в сброшенных головах боллогов и питаются преимущественно кровью некрупных горных животных и незадачливых путешественников.
— Да, я знаю, что это такое.
— Ну, тогда сам понимаешь… Так что придется тебе воспользоваться другой дорогой.
— А есть другая дорога?
— То-то и оно, что есть. Только не каждый решится по ней пойти. И никто не знает, чем это может закончиться.
— А что за дорога?
— Дорога внутри головы. Входишь в одно ухо и выходишь из другого, вот и все. Правда, сначала нужно добраться до уха и не попасться в лапы гигантской блохи. Хотя говорят, блохи редко спускаются вниз, на виски, в основном они сидят на макушке и подкарауливают там неопытных коршунов и орлов. Во всяком случае, так было раньше. Но с тех пор прошло уже очень много лет.
— Ты хочешь сказать, что можно пройти голову боллога насквозь? Но ведь внутри она не пустая, там должно что-то быть, мозги например.
— Не знаю, не знаю. Говорю тебе только то, что слышал. У моего троюродного брата был внучатый племянник, прадед которого якобы в молодости знал одну девушку, которая рассказала ему, что приятель кузена ее тетки по материнской линии однажды рискнул проделать этот путь.
— Ну и что? Получилось?
— Кто его знает. Похоже, он остался в Атлантисе.
Мне понравилась эта версия.
— Решено. Так и сделаю. Однажды мне уже удалось найти выход из лабиринта.
Балдуан смерил меня долгим испытующим взглядом:
— Только сначала я должен тебя кое о чем предупредить.
Я удивленно поднял брови.
— В общем, знаешь… хм, говорят, у боллогов с мозгами… того… не все в порядке.
