постель грелку, забраться под одеяло.
Две комнатки в домике при школе были для него благословением божьим.
И тут он увидел ее.
— Алима!
Она шла пешком вдоль Аврелиевой дороги на юг.
— Вот ты где! Наконец-то я тебя нашел.
Так все и вышло.
Пьерини, как обычно, оказался прав. Окно в туалете закрывалось плохо. Достаточно было его просто толкнуть.
Первым влез Пьерини, потом Ронка и Пьетро, и наконец Баччи, которого пришлось втаскивать вдвоем.
В туалете стояла темень хоть глаз выколи. Было холодно и сильно пахло аммиачным дезинфицирующим средством.
Пьетро встал в сторонке, прислонившись к влажному кафелю.
— Свет не зажигайте, нас могут увидеть. — Дрожащий огонек зажигалки полумесяцем освещал лицо Пьерини. Во мраке его глаза блестели, как у волка. — За мной. И ни звука. Убью.
Да разве кто хоть слово сказал?
Никто не осмеливался спросить, куда они направляются.
В коридоре сектора Б было так темно, что казалось, будто он выкрашен черной краской. Они пробирались гуськом, Пьетро держался за стену.
Все двери были закрыты.
Пьерини отворил дверь их класса.
Бледный лунный свет лениво лился в большие окна и окрашивал все в желтое. Стулья, аккуратно поднятые на столы. Распятие. Полки в глубине класса, клетку со свернувшимися комочком хомяками, фикус и плакат, изображающий скелет человека.
Все четверо застыли в дверях как зачарованные. Такой пустой и тихий, их класс показался им незнакомым.
Они пошли дальше.
Притихшие и оробевшие, как осквернители гробниц.
Пьерини шел впереди, освещая дорогу зажигалкой.
Шаги звучали глухо, но, когда все четверо молча останавливались, до них доносились шорохи, свист, скрип.
Капало из крана в мужском туалете.
В сознании Пьетро это место всегда было заполнено людьми. Единый огромный организм, состоящий из учеников, учителей и стен. А оказалось, что, когда все уходят и Итало закрывает двери на ключ, школа продолжает существовать, продолжает жить. И вещи оживают и разговаривают друг с другом.
Как в той сказке, где игрушки (солдатики, строившиеся в колонны, машинки, сталкивающиеся на ковре, плюшевый мишка, который…) оживали, когда дети выходили из комнаты.
Они подошли к лестнице. Перед ними за стеклянной дверью были учительская, приемная и холл.
Пьерини осветил ступени в полуподвал, терявшиеся в темноте.
— Идем вниз.
— Алима! Куда ты идешь?
Женщина продолжала шагать по обочине, даже не взглянув на него.
— Оставь меня в покое.
— Ну подожди минутку. — Итало ехал рядом, высунув голову в окошко.
— Убирайся.
— На минуточку. Пожалуйста.
— Чего тебе?
— Куда ты идешь?
— В Чивитавеккью.
— С ума сошла? В такое время?
— Куда хочу, туда и иду.
— Ладно. Но почему в Чивитавеккью?
Она замедлила шаг и поглядела на него:
— У меня там друзья, доволен? На заправке попрошу меня подбросить.
— Постой. Дай я выйду из машины.
Алима остановилась и уперла руки в боки:
— Ну? Я стою.
— В общем… Я… Я… Черт! Я был не прав. Вот, на. Это тебе. — Он протянул ей жестяную коробочку.
— Что это такое?
— Это тирамису. Мне его дали в ресторане специально для тебя. Ты ничего не ела. Ты же любишь тирамису? Там даже ликера нет. Он вкусный.
— Я есть не хочу, — отрезала она, но коробочку взяла.
— Просто попробуй, я уверен, ты все съешь. А если нет — завтра съешь, на завтрак.
Алима ковырнула пирожное пальцем и облизала его.
— Ну как?
— Вкусно.
— Послушай, почему бы тебе сегодня не поехать ночевать ко мне? Там замечательно. У меня удобный раскладной диван. Там тепло. А еще у меня есть персики в сиропе.
— К тебе домой?!
— Да. Давай, телевизор посмотрим, шоу Маурицио Костанцо. Рядом с…
— Но трахаться с тобой я не буду. Меня от тебя воротит.
— А кто говорит — трахаться? Я — нет. Честно. Мне совершенно не хочется. Просто поспим.
— А завтра утром?
— Завтра утром я тебя отвезу в Антьяно. Только рано. Если меня выгонят с работы, я пропал.
— Во сколько?
— В пять?
— Идет, — буркнула Алима.
Пьерини точно знал, куда идти.
В кабинет технических средств обучения. Там стоял телевизор «Филипс» с экраном 28 дюймов и видеомагнитофон «Сони».
Они и стали его целью с той самой минуты, когда он узнал, что Итало нет.
Дидактической видеоаппаратурой (так ее называли) пользовалась в основном учительница биологии, показывавшая ученикам документальные фильмы.
Саванна. Чудеса кораллового рифа. Тайны воды и так далее.
Но аппаратурой постоянно пользовалась и училка итальянского.
Эта Палмьери заставила школу купить серию кассет с фильмами про Средневековье и каждый год показывала их ученикам второго класса.
В октябре была очередь второго Б.
Палмьери усадила учеников перед телевизором, а Итало поручила поставить кассету.
Федерико Пьерини было глубоко наплевать и на Средние века тоже, а потому, как только погас свет, он выскользнул из класса и пошел играть в волейбол с третьеклассниками. К концу урока он вернулся,
