безумных денег. Но Миммо все рано откопал среди луков, ружей и удочек кое-что достойное. Не уходить же с пустыми руками. Дело принципа.
Пневматический пистолет по специальной цене.
Полчаса разглядывал, полчаса раздумывал, брать или не брать, между тем другие магазины закрылись.
Настроение Патриции к этой минуте стало черно, как деготь.
Убедившись, что в магазины они уже не попали (а Миммо все-таки купил пистолет), они решили съесть по пицце, а потом пойти в кино посмотреть «Мужество зваться Мелиссой», драму о скандинавской женщине, вынужденной прожить год в деревне пигмеев.
Усевшись за столик в пиццерии, Миммо вытянул ноги и принялся разглядывать свои ботинки. Он купил их утром на рынке вместе с плащами, и это приобретение очень его радовало. И принялся разъяснять Патти, что эти ботинки сделаны по новейшей технологии, что они точно такие же, какие надевали американцы во время операции «Буря в пустыне», что они такие тяжелые, потому что теоретически должны выдерживать даже взрыв противопехотной мины. И пока его девушка со скучающим видом листала меню, давая ему понять, что довольно уже нести всякую ерунду, Миммо достал из коробки пистолет, вставил пулю и пальнул себе в ногу.
И издал леденящий душу вопль.
Пуля пробила верх ботинка, носок и вошла в подъем ступни, наглядно демонстрируя разницу между теорией и практикой.
Пришлось бежать (вернее, ковылять) в пункт «скорой помощи», где врач достал пулю и наложил пару швов.
С пиццей тоже ничего не вышло.
В кино они явились в последний момент, пришлось довольствоваться местами в первом ряду, в двух сантиметрах от экрана.
Патти уже не разговаривала.
Фильм начался, и Миммо попытался было снять напряжение, взяв Патти за руку, но она отпихнула его, словно жабу какую-нибудь. Он пытался смотреть фильм, но тот оказался страшно тягомотный. Хотелось есть. Он с диким хрустом жевал попкорн. Патти его конфисковала, и тогда он достал козырь из рукава: пачку свежей клубничной жвачки. Засунул в рот сразу три штуки и стал надувать пузыри. Но под полным ненависти взглядом Патти он открыл рот и выплюнул огромный липкий шар из американской жвачки прямо на пол.
После фильма они сели на мотоцикл (под проливным дождем) и вернулись домой. Патти слезла и ушла домой, даже не поцеловав его на прощание, не пожелав спокойной ночи.
На следующее утро она позвонила и без лишних слов объявила, что теперь они оба свободные люди. На том она разговор и закончила.
Может, для многих девушек всего этого было бы достаточно, чтобы прекратить отношения, но не для Патти. Она безмерно любила Миммо, и за ночь ее гнев мог бы сойти на нет, но последней каплей стало вот что: выплюнув в кино жвачку, Миммо попал в ее шлем. Когда бедняга его надела, жвачка намертво приклеилась к ее длинным гладким волосам, которые она мазала восстанавливающими бальзамами и препаратами с экстрактом свиной плаценты.
Парикмахеру пришлось сделать ей стрижку, которую он деликатно назвал спортивной.
Но и на этот раз Патти, как обычно, посердившись недельку, простила Миммо.
Патриция Чарно в этом отношении отличалась постоянством. Если она тебя выбрала, она тебя не бросит. А все потому, что в пятнадцать лет у нее был печальный любовный опыт, от которого она так полностью и не оправилась.
К тому времени Патриция уже вполне сформировалась. Ее первичные и вторичные половые признаки выдержали массированную бомбардировку гормонами, и несчастная Патриция отныне представляла собой совокупность грудей, ног, попки, эрогенных зон, прыщей и угрей. Она стала встречаться с Бруно Мьеле, полицейским, ему исполнилось двадцать два. В ту пору Бруно не мечтал стать полицейским, он мечтал поступить в полк Сан-Марко и стать десантником, «крутым и неистовым».
Патриция очень его любила, ей вообще нравились решительные парни, но существовала одна проблема. Бруно приезжал за ней на своей «Лянче А112», отвозил ее в лес Акваспарты, там вдувал ей, а едва кончив, отвозил ее домой — и все, пока-пока.
В один прекрасный день Патриция не выдержала и взорвалась.
— Почему всех моих подруг их парни возят по субботам в Рим по магазинам, а ты меня — только в лес? Знаешь, мне это не нравится.
Мьеле, который уже тогда был излишне эмоционален, предложил ей обмен.
— Ладно. Давай так: я отвожу тебя в субботу в Чивитавеккью, а ты во время секса наденешь вот это. — И, открыв бардачок, он достал маску гориллы. Маску гориллы из шерсти и латекса, из тех, какие надевают на карнавал.
Патриция повертела ее в руках и спросила в крайнем смущении, зачем.
А как бедолага Мьеле мог ей объяснить, что при виде тела Патриции — тела порнозвезды, — ее длинных прямых волос, ее круглых упругих грудей член у него становился твердым, как ножка стола. Но стоило Бруно, к несчастью, хоть краем глаза заметить ее лицо в угревой сыпи, как его член тут же обмякал как червяк.
— Потому что…. Потому-у-у. — И брякнул: — Меня это возбуждает. В общем, я тебе не говорил, я садомазохист.
— Что такое садомазохист?
— Ну, это такой человек, которому нравятся всякие гадости. Например, чтобы его били…
— Ты хочешь, чтобы я тебя била?
— Нет! При чем тут это! Меня возбуждает, если ты будешь в маске, — пытался кое-как объяснить Бруно.
— Тебя возбуждает секс с обезьянами? — в отчаянии спросила Патриция.
— Нет! Да нет! Нет! Не спрашивай, просто надень маску! — Терпение Бруно иссякло.
Патриция размышляла над этим. Вообще-то всякие сексуальные причуды ей не нравились. Но потом она вспомнила о том, что ей рассказывала кузина Памела: ее парень Эмануэле Зампакоста, которого все звали Ману, кассир из магазина в Джовиньяно, хотел, чтобы на него мочились, это его возбуждало. И несмотря на это у них был прекрасный секс, а в марте они собирались пожениться. И Патриция решила, что на самом-то деле у Бруно вполне невинное извращение. К тому же игра того стоила. Он отвезет ее в Чивитавеккью, к тому же она очень его любит, а ради любви чего не сделаешь.
Она согласилась. С тех пор, когда они приезжали в лес Акваспарты, Патриция надевала маску, так они и занимались сексом. (Однажды ночью, в густой туман, мимо проходил Росано Куаранта, пенсионер лет шестидесяти с хвостиком и по совместительству браконьер. Заметив в зарослях машину, он, поскольку имел некоторую склонность к вуайеризму, подкрался неслышно и увидел невероятное. В машине находились парень и обезьяна. Он уже поднял ружье, готовый вмешаться, но опустил его, поняв, что боров в машине трахает гориллу. Так он и ушел, качая головой и размышляя о беспредельной низости, до которой могут опуститься некоторые люди).
Однако Бруно Мьеле договор не исполнил.
В Чивитавеккью они съездили только раз, потом он стал увиливать и в конце концов повел ее на минифутбол, где ко всему прочему делал вид, будто с ней не знаком.
В отчаянии Патриция написала длинное душераздирающее письмо доктору Иларии Росси-Баренги, психологу из еженедельного журнала «Любовные признания», и рассказала, как плохо все у нее с Бруно (историю с маской она опустила), но при этом поведала, что несмотря ни на что ужасно любит своего парня, но чувствует, что с ней обращаются как с женщиной легкого поведения.
К бесконечному удивлению Патриции доктор Росси-Баренги ответила.
Дорогая Патти!
