стали частью Шеи Итона, рассказать невозможно. Интересно, какая реакция была у страховой компании?
— Не уверен, что понимаю вас. Драгоценности украдены, мистер Бакли?
— Нет, мы их закопали. Это проблема?
Следующий ураган бросил «Пэник» на волнорез Стэмфордского порта. Страховые деньги папа использовал на то, чтобы купить другую яхту, прелестную, сорокадвухфутовую, по проекту Спаркмэна и Стивенса. Построена она была в Гонконге. Назвали ее «Сюзи Вонг», и эта яхта в самом деле была чудесной, вся из тика и красного дерева, да еще с вырезанными из дерева буддами.
Каждое лето мы отправлялись в плавание на «Сюзи» по штату Мэн. И это всегда было захватывающим приключением. Вода такая холодная, что сводит руки-ноги, течение быстрое, приливы и отливы явно ощутимы, дно — скалистое и не терпящее ошибок.
Мы бросали якорь, то есть совершали маневр, называемый «стоп-анкер», чтобы весело пообедать при керосиновой лампе и отправиться спать. Но вскоре из-под гор начинало доноситься:
Мама заслуживает слов признательности. Она была послушной женой яхтсмена. Боже мой, как она работала. В давние времена ее бы звали «галерной рабыней». В Ванкувере (Канада) ее воспитывали как дебютантку, прелестную, хрупкую орхидею. А потом она запросто готовила для восьмерых мужчин и скребла туалет, не имея горячей воды. Правда, иногда она все же бурчала: «Меня растили не для этого».
В те времена, когда не было холодильников и микроволновок, нашей основной едой были консервы, сложенные под половым настилом, куда постоянно попадала маслянистая вода, что говорило о пропаже некоторой части заготовок. В результате мы никогда не знали, что у нас будет на обед. Если нам везло, то получали тушенку «Динти Мура». Если не везло, то приходилось довольствоваться свеклой и протертой кукурузой. В некоторых банках были блинчики с апельсиновым вареньем и ликером. Папа, никогда не умевший готовить, любил окунать блинчики в большое количество ликера «Гран Марнье». В какой-то момент он бросал спичку в сковороду, и поднимался столб пламени, словно в Хиросиме, лизавший потолок в каюте. И снова слышался мамин голос: «Билл, ты решил устроить пожар?»
Иногда днем папа мог сказать: «Не поужинать ли нам лобстером?» И он искал особую кастрюлю. Ребенком я находил это невероятно захватывающим, потому что все говорили, будто ловцы лобстеров в Мэне имеют законное право стрелять в людей, покушающихся на их средства к существованию.
После кропотливых трудов ловушка поднималась, неожиданно ожившая из-за обезумевших, скрючившихся лобстеров. Главное было достать их, не покалечив пальцы. Обычно папа загружал в кастрюлю, предназначенную для лобстеров, две бутылки виски, чтобы задобрить пленников. А я всегда пытался представить, что думают ловцы лобстеров, поднимая свою ловушку и обнаруживая внутри «Джонни Уокера». Наверное, они чесали затылки и говорили: «Похоже, приехал мистер Бакли».
Бывало, что мы жарили мясо на маленьком гриле, который обычно висел на транце. Однажды вечером, когда я жарил шесть очень дорогих бифштексов из вырезки, которые мама попросила,
Надо было или спасать бифштексы, или есть кукурузу. Мой друг Дэнни и я схватили фонарики и прыгнули в шлюпку. Мы зажгли корабельные огни и громко орали в ночи. Течение было не меньше пяти узлов. Тяжелая была работа выудить обратно бифштексы. Некоторые мы поймали гребным винтом, превратив их в солсберийские стейки.[36] В тот вечер никто не попросил соли.
Такими были наши приключения. Другие, пострашнее, я помню хуже.
У моего отца долгое время была мечта переплыть Атлантический океан, и мы совершили это путешествие в 1975 году, о чем он рассказал в книге «Оторвавшись от земли». Первого июня мы отплыли из Майами. Месяцем позже, одолев четыре тысячи четыреста миль, бросили якорь в Гибралтаре.
Во время этого путешествия папа учил меня, как определять направление по солнцу и звездам, как пользоваться секстантом. В наш век спутниковых систем немногие отцы могут похвастаться тем, что смогли передать это мастерство своим сыновьям. Оглядываясь назад, я думаю, отец научил меня главному: точно знать, где ты находишься, и использовать инструменты предков.
Мне исполнилось двадцать три года. Между школой и колледжем я год проработал на норвежском трамповом корабле. Обошел кругом весь земной шар, попадал в сомнительные ситуации среди сомнительных людей. В десятибалльный шторм вел корабль водоизмещением в двадцать тысяч тонн, и это было в Южной Атлантике. Свое дело на корабле я знал досконально.
Однажды ночью я сменил отца, дело было без двенадцати четыре. Он сказал мне, чтобы я надел спасательный жилет. «Да не беспокойся, — ответил я. — Сейчас схожу за ним». Говорил он со мной грубо, и это было во второй раз за все двадцать три года моей жизни. Упасть за борт ночью, да еще посреди океана и без спасательного жилета — о таком не говорят между делом.
Я подчинился, однако позднее, все еще возмущаясь из-за недостаточного уважения к моей взрослости, я внес в судовой журнал, мол, Бесстрашный капитан может взять свой спасательный жилет и забросить его туда, куда Макар телят не гонял. Наутро, просматривая записи, папа улыбнулся, довольный «бунтом на корабле».
Ну и путешествие мы совершили! Пришли на Азорские острова в сопровождении тысячи дельфинов; поставили лагерь рядом с кратером вулкана; проплыли там, где Нельсон потопил французский и испанский флот; и, наконец, побывали на том месте, которое называлось Геракловы Столбы — конец мира.
Мы отлично провели время, и папа даже объявил, что нам надо пересечь Тихий океан — от Гонолулу до Гвинеи. И мы сделали это через десять лет.
Мне исполнилось тридцать три года, и я только что женился.
— Кстати, — сказал я жене во время медового месяца, стараясь, чтобы это вышло как бы между прочим, — летом меня не будет.
Люси повела себя что надо. В первый раз, когда я привез ее в Стэмфорд знакомить с родителями, папа настоял на коктейльной вечеринке на яхте. День был чудесный, солнечный, зато ветер достигал двадцати пяти узлов.
До этого Люси лишь один раз была на яхте, и то на озере, в спокойную безветренную погоду. Волны поднимались над кокпитом, бросая мою Люси на палубу, а она, храбро улыбаясь, спрашивала: «Здесь всегда так?»
Когда, промокшие до нитки, мы добрались до дому и мама получила полный отчет о поездке, она кисло заметила: «Да, Люси. Где Билл, там всегда так».
Потом мы отправились покорять Тихий океан.
Первую остановку сделали через неделю у берегов странного маленького архипелага под названием атолл Джонстона. Именно здесь Соединенные Штаты складировали свой смертоносный нервно- паралитический газ и один Бог знает что еще. По этой причине любой корабль, заплывающий сюда, приветствуют не красивые островитянки в гирляндах из цветов и с пуншем в руках, а угрюмые контрактники «Халлибуртона»,[37] наставившие на вас пятидесятикалибровые автоматы. Добро пожаловать на атолл Джонстона!
Грозному полковнику мы сразу дали понять, что у нас мирные намерения. Кстати, в тот же самый день по странному стечению обстоятельств Нэнси Рейган, тогда первая леди Соединенных Штатов, проводила с мамой уик-энд у нас дома. На полковника не произвело никакого впечатления имя отца, и он решительно потребовал, чтобы мы продолжили путь.
Где-то между атоллом Джонстона и намеченным нами следующим портом мы поймали дельфина (тип мини-махи, а не Флиппер). Мы были потрясены нашей удачей, так как до того времени питались исключительно осточертевшей кукурузой и размякшими, вонючими фруктами.
