поклонников. Без ума был влюблен в нее пожилой граф Панин. Несмотря на огромную разницу в годах, Панин не стеснялся ухаживать за ней, зная, что Дашкова была временно одинока. Вступив в заговор и не будучи полностью уверенной в удаче, она знала, какие могут быть последствия, и, чтобы не подвергать опасности любимого мужа, выхлопотала ему пост русского посла в Константинополе.
Екатерина уже имела сообщников в гвардии, недоставало их лишь среди государственных деятелей. Правда, к заговорщикам примкнул Разумовский, но этого было мало. И тогда, зная, что граф Панин неравнодушен к Дашковой, уговорила ее «склонить его собою». После некоторого колебания Дашкова согласилась, и Панину отвели соответствующую роль в заговоре. Панин воспитывал сына Екатерины — Павла, которому было 8 лет, и тайно надеялся, что через десять лет корона перейдет наследнику. Но прошло десять лет, а Екатерина и не помышляла о передаче короны. Тогда граф Панин и его брат, фельдмаршал Панин, княгиня Дашкова, князь Репнин и многие из гвардейских офицеров вступили в заговор с целью свергнуть с престола царствующую без права Екатерину II и возвести вместо нее сына Павла; тот не возражал и уже утвердил предложенную Паниным конституцию. Благодаря предательству одного из секретарей Панина императрица узнала о заговоре. Павел принес повинную, а его соучастников Екатерина II окружила надзором. Корона, к которой рвался Павел и которой в конечном счете завладел, погубила его.
Но все это было потом…
В конце июня император сказал Екатерине, что отъезжает в Ораниенбаум. Она не стала спрашивать зачем, так как знала, что там его ждет любовница Елизавета Воронцова.
— А ты, — сказал император, — отправляйся в Петергоф и распорядись тама подготовить все ко дню моего ангела. Я приеду туда, а затем отправлюсь в поход…
Повинуясь мужу, Екатерина в тот же день отбыла в Петергоф, где началась подготовка к предстоящему балу. Два дня спустя в Петергоф примчались братья Орловы и доложили, что один из заговорщиков, капитан Пассек, арестован.
— Ни дня промедления! Сегодня же мы должны быть в Петербурге. Вас ждет гвардия, — настаивал Григорий Орлов.
Вместе с братьями Орловыми Екатерина прибыла в Петербург и приступила к делу. Позвала Дашкову, и, переодевшись в гвардейские костюмы, они в сопровождении Орловых прибыли в Измайловский гвардейский полк, шефом которого считался сам император. Собрав полк, заговорщики объявили, что минувшей ночью Петр III якобы собирался убить жену и сына, а потому Екатерина объявляет себя императрицей.
— Да здравствует императрица Екатерина Вторая! — громко кричали гвардейцы, заранее подготовленные к этому.
— Императрице Екатерине Второй — ура! — несколько раз выкрикнул молодой гвардеец Потемкин (будущий фельдмаршал).
В казармах гвардейских полков звучали бурные приветствия в честь императрицы Екатерины II, но перед принятием присяги произошла заминка: некоторые офицеры во главе с офицером Пушкиным отказались присягнуть Екатерине. Дело, так хорошо задуманное, пошатнулось. Григорий Орлов, подозвав брата Алексея, распорядился:
— Бери лошадей и мигом за Разумовским, доставь его сюда без промедления!
Разумовский прибыл одетый в фельдмаршальскую форму. Взбунтовавшихся офицеров арестовали. Александр Сергеевич Пушкин в «Моей родословной» так описал эти события:
Утром 9 июля Петр III, как и обещал, приехал в Петергоф. Вкушая сладость предстоящего праздника — дня ангела, он напевал мотив какой-то походной песни. Услышав, что против него готовится заговор, он не придал этому особого значения. Но на всякий случай, уезжая из Петербурга, оставил там своего верного слугу Парфильева, который тщательно следил за каждым шагом Екатерины. Император не подозревал, что «верный слуга» в канун заговора всю ночь напролет проиграл в карты с подосланным к нему Орловым картежником и очень радовался, что в ту ночь ему необычно везло.
Петр III твердо решил сразу после дня ангела объявить манифест, согласно которому Елизавета Воронцова станет императрицей, а Екатерину отправят в монастырь.
Приблизившись ко дворцу, император первым делом спросил слугу, встретившего его с перекошенным от стра-ха лицом:
— Где Екатерина?
— Они ночью уехавши, ваше императорское величество.
— Куда?
— Не сказывали.
— «Не сказывали, не сказывали», — повторил Петр III и, грубо оттолкнув перепуганного слугу, словно ошалелый, бросился в пустые комнаты Екатерины. Наконец он устало опустился в кресло, не зная, что предпринять. Видимо, император почувствовал что-то неладное. В это время во дворец прибыл слуга из Петербурга и доставил ему записку.
Бывший камердинер извещал, что Екатерина прибыла в Петербург и провозгласила себя единой и самодержавной государыней. Прочитав записку, Петр III от злости разорвал ее на мелкие кусочки и истерически расхохотался. Потом, ни к кому не обращаясь, стал угрожать:
— Обожди, обожди, потаскуха, дай мне добраться до Кронштадта и собрать верные войска, я тебе покажу, где раки зимуют!
Окруженный многочисленной свитой, Петр III ночью отправился в Кронштадт. Всю дорогу он мысленно корил себя за то, что не послушал Елизавету и не сослал Екатерину в монастырь.
В это время верные Екатерине люди тщательно просматривали бумаги императора в его кабинете и были весьма удивлены, обнаружив там манифест о том, что Елизавета Воронцова провозглашается императрицей. Манифест подлежал обнародованию через двое суток.
К первому часу кочи Петр III со своей свитой прибыл в Кронштадт, но как только он приблизился к крепостной стене, стоявший на часах Потемкин остановил его окриком:
— Стой, кто едет?
— Сам император, — ответил кто-то из окружения.
— Проваливай куда знаешь, нет больше императора…
Генерал Измайлов и Алексей Орлов с группой вооруженных гвардейцев вскоре настигли Петра III и именем ее императорского величества Екатерины II арестовали его, а сопровождавшим приказали разойтись. В тот же день Петр III был доставлен во дворец в Ропшу и взят под охрану Алексеем Орловым.
Если бы император действовал умнее, он смог бы подавить заговор: основные войска остались верны ему, но его нерешительность и нераспорядительность не позволили ему сделать хотя бы попытку сохранить корону, обретенную им восемь месяцев назад.
Генерал Измайлов вынудил Петра III подписать отречение от престола. Подписывая отречение, Петр III молил об одном: не разлучать его с Елизаветой. Других желаний у него не было. С текстом отречения Петра Измайлов помчался в Петербург к императрице. Обрадованная Екатерина II, сердечно поблагодарив генерала, сказала:
— Проси, что хочешь…
Особых просьб генерал не высказал, но уже два года спустя в его имении было две тысячи борзых, которыми он страшно увлекался, и самый крупный выезд: сто пятьдесят троек с кучерами.
