представить, в душу мать, что прогремишь настолько громко? Вставай, поэт, давай бухать – и сочинять: назавтра съемка. Я жду ее, как именин.
ПОЭТ (мрачно, с дивана)
Пошел ты в жопу, Гражданин.
ГРАЖДАНИН (бодро разливая)
Давай, любимец бандерлогов! Бухло стоит, жратвы полно. Ты, верно, обчитался блогов про то, какое мы говно? Так в этом смысле Интернету, прости за честность, веры нету: сегодня всякий – в чем и суть – имеет право громко бзднуть. Коллеги, тут же подвизаясь, в нас видят чуждый элемент но эта творческая зависть по сути высший комплимент. Они завидуют – и баста! Один болезненно румян кричит взахлеб что ты продался другой – что Бедный ты Демьян что дескать вечером в куплете что дескать лирику пиши… Забудь! Они больные дети и продаются за гроши а мы – за лям! Наш зритель массов. Ты чуешь разницу Некрасов? И если некий господин тебе провоет «ты не лирик» – забудь его он стоит чирик из них не пишет ни один! Не допускают их к эфиру а это знаешь ли бо-бо… Добро б умели хоть сатиру! – но и сатиру им слабо. Зато у нас безумный трафик и три изданья к январю. Пошли ты их конкретно на фиг!
ПОЭТ (не двигаясь)
Пошел ты в жопу, говорю.
ГРАЖДАНИН (не обращая внимания, смачно закусывая)
А то еще бывает, знаешь, иной из юных поросят, иной особо храбрый заяц из тех, что в форумах висят, заметит нам, что наша пара осуществляет выпуск пара, а типа если бы не пар, давно бы сделался пожар, и революция, и хаос… Кого ты слушаешь, дурак?! Да если б мы не насмехались, уж тут бы стал такой бардак! Когда б не мы с тобой, поэтом, – клянусь, слыхал из высших сфер, – еще бы Вова прошлым летом сместил Димона и воссел. Нас упрекают, жизнелюбы, что мы кротки, что мы беззубы, что типа прячемся в тени… Да сами, сами кто они?! Уж я б засунул им по гланды, а то обрушил канделябр. Да кто из их оручей банды хоть вполовину так же храбр?! Уже и МХАТ, и «Современник» мне говорят, хоть я изгой: нельзя же даже из-за денег так подставляться, дорогой! «Тебе же врежут как холопу, что оскорбляет барчука; тебя же выпорет Чека!» Давай вставай…
ПОЭТ (хмуро)
Пошел ты в жопу.
ГРАЖДАНИН (выпивая, закусывая)
А тоже есть еще козлы, что говорят: вы слишком злы, вы совершенно бесполезны, вы не работали ни дня, ведь он же вынул нас из бездны – за ним Москва, за ним Чечня! За ним дебильность и стабильность! Он мог убить, но не убил нас! Ведь полки ломятся, гляди! Другой бы, кажется, от чресел до гордо выгнутой груди себя медалями обвесил, а этот почестей бежит! Какая скромность, в самом деле: уж все гляделки проглядели – нашли же только Геленджик. И вы об этом мужике погнали гадость в три куплета… И пусть бы жил в Геленджике, готов заметить я на это! Ей-богу, срок его изжит. Россия выпала из детства. Да я б на собственные средства его отправил в Геленджик. Живет, вольготненько устроясь… Я говорю ему: ужо! Вставай, буди в народе совесть. Вот, я налил.
ПОЭТ (в бешенстве)
Иди ты в жо…
ВАСИЛЬЕВ (вбегая)
Так, это что?! Один расцвел, другой разлегся черепахой… Немедля на х…, оба, на х…, один на грим, другой за стол! Поднялся, подобрал живот – все через час хочу иметь я! А ты намажься, идиот. Меня ваш пафос не е…т. Я менеджер десятилетья.
ПОЭТ И ГРАЖДАНИН (покорно)
Пошел ты, Вася, в жопу…
(Принимаются за работу.)
ВАСИЛЬЕВ (удовлетворенно)
Вот!
Как живой
Что меня по-настоящему удивило в Ефремове, что все эти слухи про его пьянство – полная туфта. Ни пьяным его не видел, ни пьющим. Нормально позирует. Пока кривляться не начинает. Первые пять минут. Потом уже трэш идет.
Ну что еще? Полноправным членом этой команды себя почувствовал, когда на меня Миша первый раз наорал. На Михаиле Светлове. У него стих не шел. У него же когда стих не идет, все виноваты. Ну я не против.
