«Сегодня мы мысленно возвращаемся к последним годам войны, когда вместо того, чтобы праздновать, мы должны были вести тяжелые бои. Я сам с глубоким волнением вспоминаю Рождество 1942 года, когда наши верные боевые соратники, бойцы дивизии СС «Викинг», в кровопролитном уличном бою сумели отразить атаку прорвавшихся русских танков на штаб моей армии в поселке Зиновейки южнее Сталинграда. С такой же благодарностью я вспоминаю о трех старейших дивизиях СС «Лейбштандарт», «Дас Рейх» и «Тотенкопф», которые находились в моем подчинении весной и летом 1943 года во время последнего крупного наступления германских войск под Харьковом и которые там покрыли новой славой свои штандарты. Я всегда буду с гордостью вспоминать о том, что Верховный главнокомандующий доверил мне эти три закаленные в боях дивизии СС…
Сегодня мы думаем о наших семьях. Многие из нас даже не знают, где можно найти своих родных и близких. Я искренне хотел добиться для вас разрешения отправить своим семьям хотя бы поздравительную рождественскую открытку. Однако в нарушение всех общечеловеческих и моральных норм мне в этой просьбе было отказано!..»
Немецкий руководитель лагеря для офицеров войск СС взволнованно поблагодарил генерал- полковника за теплые слова и добавил: «Мы упорно и отважно сражались за Германию. Судьба распорядилась иначе, и то, о чем мы когда-то мечтали, не сбылось. Тем не менее мы готовы честно и мужественно выдержать удары судьбы. Во времена великих побед было легко придерживаться своих идеалов. Сегодня, когда все рухнуло, когда звания и громкие имена, деньги и связи ничего больше не значат, гораздо труднее отстаивать свое мнение и сохранять свои идеалы. В этот момент мы переживаем величайшее испытание характера в нашей жизни, чего нам не приходилось испытывать никогда прежде. Мы хотим с честью выдержать это испытание, и мы выдержим его».
В заключение речи генерал-полковника поленница дров ярко вспыхнула. После этого, погрузившись в раздумья и находясь под глубоким впечатлением от незабываемой церемонии празднования памятного зимнего солнцестояния, офицеры возвратились назад в лагерь.
В сочельник и в канун Нового года в местах размещения офицеров проходят скромные, но проводимые с хорошим настроением празднования. В тиши зимней ночи звучали старые, всем давно хорошо знакомые рождественские песни. Немецкий руководитель лагеря выступил с приветственной речью в честь Рождества и Нового года.
Единственные подарки, которые поступили в лагерь к Рождеству, были от баварского правления «Каритас» – благотворительной организации католической церкви. Немецкий руководитель лагеря в письме на имя викарного епископа доктора Нойхойслера поблагодарил его за подарки, которые были направлены заключенным по его распоряжению.
После Нового года к американским танкам, окружившим лагерь, добавились минометы!
Однако торжественные праздничные часы были не в состоянии надолго отвлечь нас от повседневных забот, и каждый тяжело переживал случившееся лично с ним, кляня свою горькую судьбу. Особенно тяжко приходилось тяжелораненым и больным, несмотря на все старания нашего лагерного врача. Так, например, им отказывали в проведении повторных ампутаций и послеоперационного массажа. Они больше всех страдали от нехватки кроватей и зимнего холода. Угнетающая неизвестность относительно судьбы членов семьи тяжким грузом давила на плечи многих офицеров, так как даже семь месяцев спустя после окончания боевых действий все еще была запрещена любая переписка. Для узников генеральского лагеря такой запрет уже давным-давно был отменен.
По сравнению с лагерем в Регенсбурге у лагеря в Лансхуте было большое преимущество: по воскресеньям с 13:00 до 17:00 здесь совершенно официально разрешалось встречаться с родственниками и знакомыми у лагерного забора. Это просто чудо, сколько жен узнало о нашем местонахождении, несмотря на запрещение всякой переписки, и сколько людей собиралось каждое воскресенье у лагерного забора. И хотя посетителям нельзя было даже подать руку, чтобы поздороваться, поскольку между ними и узниками находились два ряда колючей проволоки, но пленные и приехавшие родственники могли видеть друг друга и разговаривать. И вот каждое воскресенье многие военнопленные выстраивались вдоль забора из колючей проволоки напротив своих родных, громко крича, пытались рассказать им о своей жизни в плену и о своих переживаниях. Для многих офицеров это была первая встреча со своими родными за последние годы. После таких встреч с родственниками в лагере несколько дней царило приподнятое настроение. Иногда родственникам разрешали передавать принесенные с собой пакеты с едой и с самыми необходимыми вещами. Пакеты передавались у лагерных ворот, где американские охранники тщательно все осматривали. Тем не менее иногда в лагерь удавалось тайно передавать письма.
2 января 1946 года немецкий руководитель лагеря для бывших офицеров войск СС еще раз письменно обратился к американскому коменданту лагеря с просьбой передавать пленным присланные письма и разрешить переписку всем военнопленным без исключения. В своем обращении он, в частности, писал, что, по его сведениям, с 1 сентября 1945 года во всех лагерях для военнопленных было разрешено получать письма, а с 15 декабря 1945 года было дано разрешение и на переписку. Кроме того, он сослался на сообщение баварского радио от 1 января 1946 года, согласно которому с этого дня всем интернированным гражданским лицам на территории Баварии разрешалась переписка.
По настоянию немецкого руководителя лагеря каждый узник получил разрешение коротко написать своим близким о себе и сообщить им адрес своего местонахождения на двусторонней почтовой открытке, напечатанной в виде бланка.
Наконец, 26 января 1946 года после цензуры начали частями раздавать накопившуюся в большом количестве почту. Все облегченно вздохнули. Все, кто получил письма, теперь больше не страдали, ничего не зная о судьбе своих семей.
Хотя многие с грустью узнали о смерти своих родственников. Другие, наоборот, радовались, что тот человек, которого считали погибшим, оказывается, еще жив. Некоторые с горечью узнали, что их семейная жизнь потерпела крах. Но кое-кто вообще не получал никаких писем. Он был вынужден и дальше оставаться наедине со своими заботами и печалями, страдая от неизвестности.
Один прекрасный юный фламандец, который добровольно вступил в ряды войск СС, предпринял попытку самоубийства, когда из полученного письма узнал, что из-за него его семья испытала страшные притеснения и страдания. Уже через несколько минут немецкий руководитель лагеря стоял у его постели со словами утешения и пытался ободрить его. К счастью, этот юный военнопленный сумел преодолеть свое отчаяние. Просто в тот момент на него сразу обрушилось слишком много горя.
Что же касается офицеров, не получавших никаких писем, то здесь речь идет в основном о людях родом из Восточной и Западной Пруссии, из Данцига, Силезии, Померании и Судетской области. Желание вырваться на свободу именно у этих офицеров с каждым днем становилось все сильнее, поэтому не стоило удивляться, что многие из них пытались сбежать из лагеря, чтобы самостоятельно разыскать своих родных.
И многим действительно удалось вырваться из-за колючей проволоки. Военнопленные пытались бежать, прибегая к самым ухищренным уловкам. Однако один офицер, который попытался проползти под забором из колючей проволоки в плохо освещенном месте, был застрелен американским охранником с ближайшей вышки.
Другой офицер, отличавшийся особой отвагой в боях, средь бела дня прошел мимо охранника у ворот с мерной рейкой на плече и знаками показал ему, что должен отнести эту мерную рейку одной из рабочих бригад. О’кей. Американец лениво махнул рукой, мол, о’кей, проходи. Пленный вышел за ворота лагеря, спокойным шагом дошел до первых домов на окраине города, оставил мерную рейку у стены одного из домов – и бесследно исчез!
Другим удалось сбежать через канализацию. Однако с каждым днем бежать становилось все труднее. Все выходы строго охранялись, в том числе и канализация. Ночью были выставлены усиленные посты. В конце концов, канализацию даже минировали!
В лагере развивались новые виды деятельности, такие как изготовление разнообразных хозяйственных сумок и домашних тапочек из шпагата самых разных расцветок, которые передавались воскресным посетителям в качестве небольших подарков для родных и близких.
30 января 1946 года. В этот день американцы снова окружили лагерь танками. Как и на Новый год, в качестве «ответной меры» пленные с большим воодушевлением запели песню «Только свободе принадлежит наша жизнь». На следующий день до нас дошли слухи, что охранникам очень понравились
