24 марта. Командный пункт переносится в город Бар. В стороне от шоссе обнаружены дороги, которые еще не заняты противником. Боевая группа выводится из непосредственного подчинения 24-го танкового корпуса и подчиняется 101-й егерской дивизии под командованием генерал-лейтенанта Фогеля.
Поскольку мы располагали противоречивой информацией о блокировании шоссе в юго-западном направлении, а многие автомашины сумели преодолеть этот участок без соприкосновения с противником, то принимается решение еще раз попытаться на колесном транспорте боевой группы добраться по шоссе до Новой Ушицы. Возглавить эту колонну поручается офицеру-связисту, оберштурмфюреру СС Хентшелю. Основные же силы боевой группы с оставшимися гусеничными транспортными средствами отправляются пешком по бездорожью к селу Козаровка, в котором, вопреки нашим ожиданиям, противника не оказалось.
Связь с автомобильной колонной сначала поддерживалась с помощью ранцевой радиостанции, однако ночью связь обрывается, что заставило нас предположить самое худшее.
Во время этого ночного марша командир боевой группы обратил внимание на то, что фольксдойче, которые составляли большую часть солдат боевой группы, разговаривали между собой по-румынски.
Во второй половине ночи командир отправился на одном из тягачей вперед на командный пункт 101-й легкопехотной (егерской) дивизии и представился командиру дивизии. Когда начальник оперативного отдела штаба начал докладывать о положении войск противника, в комнату вбежал офицер для поручений и довольно взволнованно сообщил, что с севера приближается колонна русских. По его словам, был слышен шум приближающейся колонны и русская речь. Он уже отдал распоряжение установить два станковых пулемета для отражения возможной атаки.
Командир боевой группы тотчас включился в разговор и попросил показать на карте, откуда подходит противник. Ему сразу же стало ясно, что в данном случае речь может идти не о противнике, а только о его боевой группе, которая приближалась к командному пункту дивизии. Он доложил о своих соображениях командиру дивизии и начальнику оперативного отдела, что вызвало всеобщий смех. Разговоры наших румынских фольксдойче приняли за русскую речь. Никого не удивило, что командир боевой группы только что прибыл по той же самой дороге, по которой якобы двигался мнимый противник. Это лишний раз свидетельствовало о том, какой запутанной была сложившаяся обстановка. Русские могли внезапно появиться с любой стороны! Складывалось впечатление, что большой котел словно хотел распасться на несколько маленьких.
Нам просто повезло, очевидно, в том, что русские, как и мы, не имели ясного представления о сложившемся положении.
При всех ночных отступлениях вышестоящее командование всегда в приказном порядке требовало, чтобы в течение двух-трех часов на старых позициях оставались отряды охранения, чтобы прикрывать отход. Этот приказ был исполнен нами только один-единственный раз. Оставшийся на позициях отряд охранения так и не вернулся, и всех бойцов пришлось объявить пропавшими без вести, хотя им был известен точный маршрут и конечный пункт отхода. Возможно, эти солдаты уснули на своих постах от переутомления, и наступавшие русские захватили их врасплох, или же они перепутали маршрут. Поэтому при всех последующих отходах было решено отказаться от выставления постов охранения, и это никак не сказалось на успешном отводе наших подразделений.
На следующий день, 25 марта, в расположение боевой группы пешком пришел офицер-связист, оберштурмфюрер СС Хентшель, вместе с оставшимися в живых водителями. Вместе с ним прибыл один танк Pz IV с четырьмя или пятью ранеными. Вот рассказ Хентшеля о том, что с ними случилось:
«При эвакуации транспортных средств боевой группы связисты получили задание попытаться спасти дорогие передвижные радиостанции и вместе с другими автомобилями доставить их по шоссе из города Бар на юг в безопасное место.
К полуночи город Бар должен был уже находиться на переднем крае обороны, и к тому времени все транспортные средства должны были покинуть город. Однако в 2:00 мы все еще стояли среди огромного скопления техники в центре города. Только ближе к утру колонна наконец сдвинулась с места. Мы смогли выехать из города. Более или менее организованно легковые машины, грузовики и тягачи, но главным образом повозки, запряженные лошадьми, стремились продвинуться как можно дальше на юг. В 8:00 всякое движение на шоссе замерло. Послышались стрельба и редкие взрывы. Офицер-связист боевой группы прошел пешком вперед вдоль стоящей колонны. Русские перерезали шоссе в том месте, где перед небольшим холмом его пересекала железнодорожная линия. Противник засел на железнодорожной насыпи в сошедших с рельс товарных вагонах. Противотанковые пушки и минометы русских вели беглый огонь по шоссе. На шоссе стоял объятый пламенем восемнадцатитонный тягач, рядом с ним застыла легковая машина. Около нее на обочине лежал мертвый майор люфтваффе с Рыцарским крестом на шее. Все водители и пассажиры передних машин побросали свой транспорт и укрылись в придорожной лесополосе. Некоторые уже говорили о том, что надо сдаваться в плен. Однако когда они услышали, что в колонне стоят автомобили и бронетранспортеры нашей боевой группы, то сразу пропустили нас вперед, и наша четырехосная бронемашина связи, вооруженная всего лишь одним пулеметом, оказалась на острие атаки. Все связисты, а также врач нашей боевой группы, доктор Фукс, взяли в руки карабины и устремились вперед вдоль шоссе.
Среди грузовиков боевой группы в колонне находился также один танк Pz IV под командованием гауптштурмфюрера СС Бурмейстера. Оберштурмфюрер СС Хентшель направил этот танк направо от шоссе в сторону железнодорожной насыпи. Батарея легких полевых гаубиц поддержала нашу атаку огнем прямой наводкой по железнодорожной насыпи. Так мы смогли проложить себе путь через эту железнодорожную линию. Однако этот перекресток шоссе с железнодорожной линией все еще находился под плотным артиллерийским огнем противника. Едва наш танк пересек насыпь, как колонна транспортных средств снова тронулась в путь. При этом огонь вражеской артиллерии нанес нам большой урон в живой силе и технике. Мы на наших автомобилях на большой скорости преодолели опасное место и добрались, не потеряв почти ни одного транспортного средства, до холма перед каким-то селом. Это село стало настоящей западней для всех автомобилей, которые ехали впереди нас. Мы услышали оглушительную стрельбу. На дороге, которая вела из села, не было больше видно ни одного автомобиля. Мы решили объехать это село, так как дело уже было к вечеру, и свернули на относительно твердую проселочную дорогу. Но чем дальше мы продвигались вперед, тем дорога становилась хуже. Вскоре первые автомобили увязли в грязи. Мы попытались вытащить их с помощью танка Pz IV. Однако наш обходной маневр не остался незамеченным. Русские открыли по нас огонь, и все больше автомобилей застревало на дороге. Передвижные радиостанции – Kfz. 17 – были уничтожены артиллерийским огнем противника.
С тяжелым сердцем оберштурмфюрер СС Хентшель решил бросить застрявшие в грязи автомобили, по которым противник вел непрерывный артиллерийский огонь. Самые важные документы погрузили в танк Pz IV, туда же загрузили четверых или пятерых раненых вместе с доктором Фуксом. Особенно тяжело у нас было на душе, когда мы закладывали взрывчатку под нашу бронемашину связи. Здесь же мы потеряли и шикарный «Хорьх» командира боевой группы. Дальше мы отправились пешком и уже следующей ночью вышли в расположение боевой группы. На шоссе мы подобрали молодую немку из вспомогательных частей вермахта, которую отступавшие войска оставили в госпитале в городе Проскурове».
Так за одну-единственную ночь был уничтожен весь наш бесценный автомобильный парк. Особенно тяжело мы переживали потерю передвижных радиостанций и артиллерии нашей боевой группы.
Также было потеряно все личное имущество, начиная от командира и заканчивая самым юным солдатом штабной роты. У каждого осталось теперь только то, что было при нем.
25 марта. Боевая группа следовала дальше по маршруту Дашковцы – Виньковцы. В пути происходили лишь мелкие стычки с разведывательными дозорами русских. Мы прибыли на место, когда в баках оставались буквально последние капли горючего. Однако ночью, как по мановению волшебника, появляется роттенфюрер СС Цигеле с автомобилем, полным горючего.
26 марта. Мы двигались, иногда при легком соприкосновении с противником, через село Зиньков в район села Стреховцы. Из-за повреждения радиатора и поломки вала вентилятора нам пришлось взорвать последнюю самоходную гаубицу «Грилле». Тем самым мы потеряли последнее тяжелое самоходное пехотное орудие, которое своими 150-мм снарядами так эффективно поддерживало наши атаки и было
