нравственное воспитание детей с самого раннего возраста владеть своими желаниями и чувствами.
В Афинах осматривали Акрополь с историческим языческим храмом, возвышающимся над всем городом, откуда любовались на дивный вид на море, город и окрестности. Прошлись по главным улицам, с многочисленными кофейнями, битком набитыми экзальтированными, горланящими греками с газетами в руках, старающимися переспорить друг друга. Мне представилось, что то же было во время св. апостола Павла, проходившего по Афинам, когда он сказал о них: «Афиняне ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» 6*.
Смирна — азиатский город, не оставивший у меня большого впечатления, отчасти похож на Бухару, но менее оригинален.
В Александрии пришлось расстаться с милыми Алексеевыми, они поплыли до следующего порта, мы же, окруженные толпой проводников, выбрав из них симпатичного араба, хорошо говорящего по-русски, сели на ожидающий экипаж от гостиницы «Аббат». Несмотря на новые впечатления, я был угнетен расставанием с Алексеевыми: путешествие сближает людей, и было видно, что и им было грустно расставаться с Нами. Алексеевы очень звали нас приехать в Иерусалим, снабдили друг друга подробными адресами. Приехавши в Москву, я получил от них несколько писем, ответил, но тем все наше знакомство и закончилось. Больше я их не видал.
От гостиницы «Аббат» у меня осталось в памяти, что обед и завтрак в 12 часов дня были довольно плохи, мясо и птиц подавали нарезанными малюсенькими кусочками, годными только для одного глотка. На одном из обедов американец, не замечая ужаса, выраженного в лице метрдотеля, сложил на свою тарелку половину поданной утки и скушал ее с большим аппетитом. Фруктов же подавали большое количество, и могли брать, сколько кто хочет, оставляя вазы с фруктами перед вами; бананы были очень питательны и ароматны и неизмеримо вкуснее привозимых в Россию. Мое питание в Египте главное составляли фрукты, чем я весьма был доволен.
Утренние завтраки (ланч) бывали чрезвычайно обильны, подавали чай, кофе, какао, кто хотел, шоколад; на столе стояли разные варенья, мед, сливочное масло, яйца, и, если вы желали, подавали горячее и холодное мясо, ветчину, сыр и поджаренный горячий хлеб и фрукты.
Вечером перед сном я зажег свечу и поставил ее на стол, стоящий перед окном, а сам же отлучился на полчаса из комнаты, заговорившись в коридоре с моим попутчиком; когда вернулся в свою комнату, от свечи остался маленький огарочек, так как за мое отсутствие подул самум 7* и своим знойным дуновением уничтожил свечу, несмотря на то что окно было закрыто ставней; на столе и на полу скопились налеты песка. В это время года самумы бывают слабые, что же бывает тогда, когда он действует в полном размере? — подумать жутко.
Мое путешествие в Египет было предпринято не только с целью посмотреть эту интересную страну, но, главное, подыскать солидного продавца египетского хлопка, в котором так нуждалось наше Товарищество, а потому прежде всего занялись отысканием лица из имеющихся у нас известных фамилий хлопковых торговцев. Для чего и пришлось за справками о их солидности обратиться к так называемому «русскому консулу».
Консулом были приняты немедленно и, как мне показалось, с некоторым недоумением в лице, а вернее сказать, с волнением; он никак не мог уяснить себе, для чего он мог понадобиться русским купцам, никогда не навещавшим его ранее с торговыми целями. Какой национальности был консул, я разобрать не мог: не то грек, француз, еврей, армянин, но только не русский. Он носил феску и не говорил по-русски, ведя с нами разговор по-французски; с виду был симпатичный старичок, принявший нас очень любезно, угостил турецким кофе, но деловых, полезных нам сведений дать не мог; он, как я думаю, сам ничего не знал и в торговых делах разбираться не мог.
Меня всегда удивляло, что наше правительство не применяло консулов к развитию русской торговли, с целью облегчить купцам завязывать торговые отношения, давать торговые справки и тому подобное. Этот старичок консул исправно доносил, как мне кажется, нашему правительству разные сведения, получаемые им из газет местных и из официальных сведений, помещаемых в коммерческих журналах, тем его работа завершалась, если не считать — что, понятно, я только предполагаю, а не утверждаю — рассылку к Новому году мешочков с египетским кофе тем чиновникам департамента, от которых зависит его положение как консула.
Пришлось остановиться на одном греке — Родоканаки, с которым Товарищество имело раньше изредка некоторые дела. Впечатление [он] оставил на меня довольно хорошее после его посещения, и мы с ним завязали отношения, и он сделался нашим поставщиком египетского хлопка навсегда.
Родоканаки потом приезжал несколько раз в Москву летом, конечно, главное, с желанием с нами поближе познакомиться и сблизиться, а кроме того, как он говорил сам, желая увидать Москву в снегу и предполагая, что снег в Москве лежал лето и зиму.
Мы Родоканаки угостили хорошим обедом, стараясь дать такие блюда, какие у нас считались за деликатес: ботвинья с балыком и осетровой тешкой, но он проглотил одну ложку, и по лицу его было видно, что получил такое же удовольствие, как я от устриц: тарелку отодвинул; увидав, что кушанье ему не понравилось, велели подать стерляжью уху, и она на него произвела такое же действие — тарелку тоже отодвинул. Это мне напомнило, как было однажды со мной в Марселе. Угощающий меня француз сказал: «Угощу вас замечательным внусным местным кушаньем — супом беабу». Подали беабу из разных морских рыб и моллюсков. Пришлось есть его, чтобы не обидеть француза, но, правду сказать, это блюдо было для меня крайне противно из-за его моллюсков, на которые особенно указывал мой француз и ими восхищался.
Наконец Родоканаки был удовлетворен куриным супом.
В Александрии меня поразил роскошный сад из тропических деревьев, принадлежащий греку Антониадису, как говорили, он получил этот сад от хедифа в подарок за поставку красивых женщин, особенно угодивших хедифу. Сад был расположен сравнительно недалеко от центра города на большом участке земли. Часть этой земли была отведена под огород, дававший Антониадису громадный доход, остальная часть земли занята была декоративным чудным садом, с изумительно красивыми тропическими пальмами громадных размеров, как, например, цикасами, панданусами, латаниями, арека санидами и с массою других, мне не знакомых наименований 8*. Особенно мне понравились многоствольная акация и ауракария, отчасти напоминающая нашу лиственницу. Деревья и пальмы раскинули свои перистые листья на большое пространство, образовывая декоративные группы.
При входе в ворота этого чудного сада очутились в аллее роскошных пальм, приведшей нас на площадку, где стоял двухэтажный дом, по архитектуре не представляющий ничего особенного, но что меня поразило: одна из его сторон была вся красная, а другая синяя; вглядевшись, увидал, что дом был покрыт вьющимися растениями со сплошными цветами красного и синего цвета — это удивительно было красиво. На огороде кроме разных овощей росли рощи банановых деревьев, с высоко растущими широкими листьями, со спускающимися гроздьями бананов. Сад этот произвел на меня неизгладимое восхищение как на любителя дендрологии.
Я здесь же купил громадную банановую гроздь, срезанную при мне. Приказал запаковать в решетчатый ящик, прикрепив гроздь к верху ящика, чтобы не смялась; она поехала со мной в Москву, доставив мне много хлопот, но я был доволен, что мог показать детям, как растут бананы, видевшим их впервые. Бананы в Москве появились в продаже через несколько лет после моей поездки, раньше о них публика не имела понятия.
Когда я был в Египте, англичане вели войну с бурами 9*, но в Египте совершенно не чувствовалось войны, только напоминали [об этом] стоящие в Александрийском порту военные английские суда, перегруженные войсками и орудиями, зашедшие в этот порт перед проходом через Суэцкий канал.
Между прочим, наш будущий политический деятель Александр Иванович Гучков в этом же году был у буров и воевал против англичан, где и был ранен.
В Александрии, закончив с Радоканаки и осмотрев город и некоторые окрестности, решили поехать в Каир, столицу Египта.
Каир — один из самых дорогих и лучших курортов, куда стекаются со всего мира самые богатые люди.
