…Игорь ничуть не обиделся, что Панаева назначили старшим. Так даже лучше - меньше спросу. Как только отъехала рота, Игорь отошел в сторону и лег в реденькой тени саксаульного куста. Решил: «Ты старший - ты и вкалывай».
Василий остался у колеи, продавленной в песке машинами, и стал направлять подразделения по нужному маршруту. Роты и батальоны шли с разрывами в несколько километров, чтобы не понести больших потерь в случае «атомных ударов». Когда проходила очередная колонна, Панаева заволакивало седой пылью. Однако он не сторонился, не старался убежать от горячих, забивающих дыхание облаков, упорно стоял на месте и все махал и махал флажком, указывая путь автомобилям и танкам. Простояв так час, он подошел к Игорю и сухо сказал:
– Рядовой Яновский, примите пост. Задача - указывать направление в обход зоны «радиоактивного заражения».
Яновский опешил. Если бы Панаев просто сказал: «Вставай, теперь твоя очередь», Игорь сначала непременно послал бы его к черту, покуражился бы, прежде чем заступить на пост. Но сухой, не терпящий возражения тон приказа смутил избалованного спортсмена. На приказ что возразишь? Как-никак Панаев назначен старшим.
Яновский взял флажки и пошел к разбитой колее. Встал в сторонке, где меньше доставала пыль.
Так, сменяясь, они пропустили все колонны полка и легли у разных кустов саксаула в ожидании, когда придет за ними машина.
Было жарко и нудно. Пыль, осевшая на лицо и попавшая за воротник, вызывала сухой зуд. На зубах скрипел песок. Пощипывало глаза. А оттого, что каждый поблизости чувствовал присутствие человека, к которому испытывал антипатию, окружающая пустота, тишина и жара были вдвое тягостнее.
Василий задремал. Его разбудил взволнованный голос Яновского:
– Панаев, проснись!
Василий сел.
– Что случилось? - спросил он.
– Смотри, - сказал Игорь, указывая на что-то рукой.
Панаев уже сам видел: сплошная стена желтой пыли, как огромный песчаный занавес, поднялась до неба и закрыла половину видимого пространства. Занавес бесшумно надвигался. Притихло все вокруг.
– Афганец, - сказал тихо Василий, голос его тревожно дрогнул. Он быстро осмотрелся, отыскивая, где бы укрыться от надвигающейся бури. Кругом обступили голые барханы да редкие кустики саксаула.
– Бежать надо, - лихорадочно проговорил Яновский.
– Куда бежать?
– Туда. - Он указал в сторону, противоположную надвигающейся стене песка.
– От афганца не убежишь. Копай под кустом яму. Накроемся плащ-накидками.
Они принялись копать себе норки и приготовили плащ-накидки.
Тишина становилась все напряженнее. Жара не спала. Духота усилилась. Потом пробежал над самой землей первый порыв ветра. Раздался шуршащий звук, похожий на шипение змеи. И вдруг сразу откуда-то сверху ударили тяжелые струи горячего песка. Все закружилось, смешалось, задвигалось. Стало темно, как вечером.
Сильные упругие полосы песка, похожие на поземку, понеслись прямыми струями в сплошном облаке, в суматошном вихре пыли.
Солдаты лежали в своих норах долго. По часам уже наступил вечер. А над их головами продолжало свистеть и бушевать. Через каждые полчаса, когда песок накапливался на спине тяжелой подушкой, Панаев и Яновский приподнимались, чтобы его стряхнуть. Иначе он мог похоронить заживо. Ураган будто злился на их непокорность. Как только солдаты приподнимали голову, он врывался во все отверстия затянутой на голове плащ-накидки и бросал песок пригоршнями в нос, рот, глаза, уши.
К ночи ветер начал стихать. Мрак, насыщенный пылью, был непроницаем. Не видно ничего: ни звезд, ни луны, ни барханов.
Позабыв о неприязни, солдаты сидели, плотно прижавшись друг к другу.
– Надо идти, - стараясь перекрыть шум ветра, громко сказал Яновский.
– Куда?
– К железной дороге.
– Нас будут искать.
– Разве найдешь в такой кутерьме?
– Все равно ждать нужно.
Помолчали.
– Кого ждать?
– Машину. Пришлют обязательно.
– Да они не только ночью, и днем нас не найдут. Колею замело. Все следы заровняло. Где искать? На сотни километров барханы одинаковые. В десяти метрах проедут - не увидишь!
– Все равно будем ждать до утра.
– А что днем? Погибнем без воды. У меня фляга уже пустая. Солнечный удар может хватить.
– День простояли - не ударил. И еще день подождем. У меня фляга полная, поделим на двоих.
Яновский умолк. Потом он поднялся и, закрывая лицо от ветра, пошел в том направлении, где раньше была колея. Вернулся через несколько минут, сердито сказал:
– Ни черта не осталось от дороги. Ни единой морщинки, все заровняло. Не найдут нас теперь.
– Да не скули ты. Сиди спокойно. Придет утро, прояснится. Увидим, что делать.
– Днем по жаре к железной дороге не доберешься. До нее отсюда километров тридцать. С одной флягой не пройти столько. Надо использовать ночь, пока прохладно, пока есть силы. Тридцать километров за ночь пройдем свободно. К утру будем у дороги.
Панаев размышлял. Отчасти Яновский прав. Если их завтра не найдут, придется туго. За день иссякнет последняя вода. Поубавится сил, а тридцать километров отшагать по барханам даже здоровому человеку очень тяжело. Смущало то, что командиры и товарищи будут беспокоиться, исколесят понапрасну все вокруг. Но они на транспортерах, у них запас воды и пищи. От железной дороги можно позвонить по телефону на зимние квартиры, а оттуда по радио сообщат в район учений.
На железной дороге всюду телефоны. С любого места дозвониться можно. Дорога идет здесь прямая как струна от Красноводска до Ашхабада - если все время двигаться на юг, ее не минуешь, непременно выйдешь к железной дороге.
Панаев уже хотел согласиться с предложением Яновского, когда тот вдруг встал, закинул вещевой мешок и автомат на плечо и заявил:
– Ну ты как хочешь, а я пошел.
Гнев волной пробежал по всему телу Панаева. Еле сдерживая себя от ярости, он вскочил и крикнул:
– Рядовой Яновский, я вам приказываю оставаться на месте!
Яновский даже не посмотрел в его сторону, буркнул:
– Кто ты такой, что мне приказываешь?
– Меня назначили старшим.
– Задача выполнена, - ответил Яновский. - Колонна прошла. Теперь мы равные.
– Я буду старшим, пока не вернемся в подразделение.
– Много откусываешь, смотри не подавись!
Яновский зашагал прочь.
Схватить? Держать его? Будет драка. Панаев напряг всю свою волю, чтобы придать голосу командирскую уверенность:
– За невыполнение приказа в условиях стихийного бедствия будете отвечать перед трибуналом, товарищ Яновский.
Игорь приставил ногу, уже занесенную для очередного шага. Задумчиво постоял. Возвратился. Бросил вещевой мешок и автомат в свою яму. С ненавистью выдохнул:
– Скотина упрямая! - В груди у Яновского клокотало. Он бормотал: - Трибуналы… Статьи… - И вдруг, срываясь на истерическую скороговорку, крикнул: - Все это там - и приказы, и правила, и параграфы, а ты
