— Он унес критическую статью о снежном человеке.
— Дожили, — тихо сказала бабушка.
— А я вот об одном беспокоюсь, — продолжал дядя.
— О чем? — спросил Виктор.
— Чтобы эта статья снежному человеку не попала. Он помолчал. — Засмеет. — И Филипп Филиппович, так и не притронувшись к завтраку, поплелся в свою комнату. Бабушка ошарашенно смотрела ему вслед.
— А у меня листовки партийные пропали, две связки. Вот тут стояли, на крыльце и пропали. Чего теперь делать? Исключат меня из партии за несознательность. Как пить дать исключат. Как же мы бороться — то будем? Без воззвания к народу? Может тоже леший забрал?
— Да зачем они ему нужны? — удивился Виктор.
— А откуда ты знаешь, какие у леших планы? Ой! — вздохнула она и ушла в сад, окапывать картошку.
Виктор задумчиво допивал чай. Надо было все это рассказать Гуку. Позавтракав, Виктор помог бабушке с картошкой и отправился в лес.
Он шел уже хорошо знакомой тропинкой. Ему казалось, что она, залихватски петлявшая между деревьями, старый друг, который ведет его в мир Гука. Виктор шагал и радовался всему вокруг. Все здесь было не так, как в деревне. И цвета глубже и запахи насыщеннее, даже деревья казались более древесными, чем везде. Вокруг порхали бабочки, которые не были описаны ни в одном учебнике, и радовали взор цветы, которые можно представить растущими лишь где-нибудь в джунглях.
На знакомой опушке, под лапой сосны, в киоске «Союзпечать», сидел Хмырь, Так же, как и в первый раз, он читал газету.
— Здравствуйте! — обратился Виктор.
Киоскер поднял голову и внимательно оглядел посетителя.
— И вам доброго здравия, — кивнул он. — Сегодня есть свежий номер «Веселых картинок» за пятьдесят восьмой год. Очень интересное издание, кроссворды, статья о том как правильно чистить зубы — в стихотворной форме, рассказ о смелом пожарнике и масса цветных иллюстраций. Не пропустите!
— Да нет, спасибо, — сказал Виктор, — я, вообще-то, к Гуку.
— А! — дружелюбно ответил Хмырь. — Ну чего ж… Сейчас кликнем!
Виктор мог воспользоваться дудочкой, но киоскер уже доставал знакомый рог. Сначала Хмырь протер его тряпочкой, затем полюбовался игрой солнца на отполированных временем боках, поправил пустую, местами позолоченную оправу от очков и только затем поднес рог к губам. В глубины леса понеслись трубные щелкающие и цыкающие звуки. Словно поток камней скакал по гранитным скалам.
Скоро вдалеке, где-то за деревьями, послышалась знакомая мелодия. Она становилась все громче, все заливистей и вот, наконец, залихватски присвистнув, собралась в Гука.
— Так, — сказал он, увидев Виктора, — ну, как дядя?
— Опасаюсь, как бы ему не доказали все чересчур. Он все ходит и говорит, что раньше он жил не так и нес сущую ерунду и что только теперь у него открылись глаза.
— Ну что ж, — он прав, — сказал Гук. — Главное, чтоб они у него опять не закрылись. А-то придется снова открывать, а у меня запасы на зиму не собраны. Кстати, — он посмотрел на Виктора, — не хочешь присоединиться?
Заодно покажу, чего у нас тут и как.
— Конечно! — с радостью согласился Виктор.
— Сейчас, только гляну «Литературную газету», — может чего-нибудь свежее есть. Гук пошел к киоску. А Виктор щурился последним лучам августовского солнца. Из задумчивости его вывел оклик.
— Виктор!
Виктор подошел к киоску.
— Смотри! — сказал Гук, кивнув на прилавок, — ничего не узнаешь?
Виктор присмотрелся и остолбенел. На прилавке лежала критическая статья Филиппа Филипповича: «О невозможности существования, так называемого „снежного человека“ в современных условиях».
— Дальше смотри, — посоветовал Гук, — в угол.
В углу под ворохом старой прессы лежали две связки с листовками пенсионерской партии.
— Вы их где взяли? — удивился Виктор.
— Тут в одном доме выкинули. И бумага хорошая. Только, вот что скажу, в этих одинаковых листочках, — он показал на листовки, — странная информация содержится. Ни стихов, ни рисунков, все про каких-то буржуев говориться. А таких у нас нет. Так что, купят или нет, непонятно.
— Ну и что, ты будешь ждать, пока к тебе буржуи придут? — спросил Гук.
— А вдруг придут? — ответил с надеждой Хмырь. — Какая-нибудь буржуйская экскурсия за грибами.
— Они за грибами не ходят, — вставил Виктор, — им их домой приносят.
— Вот видишь, — сказал Гук, — больные люди, ходить не могут.
— И потом, — добавил Виктор, — там не за, а против буржуев говорится, так что они у вас это точно не купят.
— Да, — почесал за ухом Хмырь, — что ж мне с ними делать? Может киоск обклеить?
— Лучше нам отдай, а то забредет какой-нибудь выздоровевший буржуй, а у тебя ругательства по всему ларьку. Хорошо получится?
— Да-а, — почесал за ухом Хмырь, — неудобно.
— А я тебе желудей занесу попозже.
— За что? Не нужно мне ничего за ругательства. Так забирайте. Пусть буржуи меня добрым словом помянут. Этого будет достаточно.
— За буржуев не поручусь, а желуди я тебе все равно занесу, просто так.
— Просто так заноси, — согласился Хмырь. И, отдуваясь, нагнулся под прилавок, чтобы вытащить пачки с листовками.
— И еще вот эту литературу мы у тебя покупаем, — Гук взял дядин очерк, — за две репы Принесу попозже.
— За половину, — поправил Хмырь, — все равно кроме вас никто не купит.
Виктор с Гуком собрали свою литературу и направились по потайному малиновому ходу с поляны. Малина нависала над ними колючим сводом и внизу царил таинственный зеленый полумрак. С обоих сторон вставали колкие стены. В переплетении стеблей настраивали свои волынки цикады.
— Прогорит он с такой торговлей, — сказал Виктор, подумав.
— Не прогорит, не дадим, — ответил Гук.
Если бы у Виктора не были заняты руки, он обязательно ухватил бы на ходу ягодку-другую. Вдруг тоннель кончился, забрезжил свет, и они попали на маленькую опушку, в центре которой стоял величественный дуб. На дубе что-то медленно, но взволнованно колыхалось. Что-то лохматое и черно- белое.
Оно подавало печальные звуки, от которых хотелось плакать. Гук поставил связку листовок и медленно обошел дуб с восточной стороны. Виктор тоже поставил свою и подошел ближе. В развилке дерева, метрах в трех над землей, висел Храпатун. Он медленно поводил лапами, как будто куда-то плыл и заунывно подвывал. В полуметре от его носа висел крупный желтый желудь.
— Ты чего там делал? — спросил Гук.
— Я-а-а-а-а! — завыл Храпатун. Начало было знакомым. — Я-а-а-а же-е-елу-у-дь хотел сорва-а-ать!
— Ну и кто так рвет желуди? — с усмешкой спросил Гук.
— Я-а-а-а! — ответил Храпатун и зарыдал. — Я за ним протискивался, протискивался и, когда уже совсем было протиснулся, так затиснулся, что вытеснуться уже не мо-о-о-о-г! — Рыдания Храпатуна перешли в сплошной вой.
Гук огляделся, подхватил толстую палку и, растворившись в мелодию, полетел к развилке. Через секунду он оказался на дубе.
— Вдохни! — скомандовал Гук.
