ложкой не менее ценно, чем умение воевать штыком и пулей. В промежутках между караулами я с удовольствием учился у старого служаки этой премудрости.
В одни из этих посиделок, видя благостное настроение старика, подкатил к нему с вопросом приодеть своих орлов, пообещав не обидеть. Покряхтел фельдфебель для виду, поругался, но таки посодействовал. Я естественно отблагодарил и теперь имею геройский вид десятерых бойцов. Вся амуниция добротная и в идеальном порядке. Мундиры, утепленные шинели, рейтузы и самое главное для пехотинца, сапоги обновлены, форма ушита по фигуре у всех солдат, включая и молодых леших. Красавцы, одним словом.
Строю своих орлов и отправляюсь к комендатуре.
- Смирно!
Ваше благородие господин капитан, по вашему приказу четвертое отделение второго взвода третьей роты Смоленского гарнизонного батальона построено. - Доложился ротному.
Стоим, выстроившись на плацу перед комендатурой. Напротив нас - ротный, его зам в чине штабс- капитана и дежурный адъютант в чине подпоручика. Адъютант передает бумагу Васильеву, тот разворачивает, просматривает и делает шаг вперед. Мы помимо воли подтянулись.
- Надо бы сею бумагу перед строем батальона читать, да уж ладно…. - Тихо пробормотал капитан, после вскинув голову четко командует.
- На караул! Слушай приказ!
Мы замерли, а Васильев принялся зачитывать приказ губернатора о награждении отважных нас. Каждый солдат получил вознаграждение в десять рублей серебром, рядовой Крепин за толковостьи инициативу чин младшего унтер-офицера, а я двадцать рублей и чин старшего унтер-офицера. Сразу зачесался нос, явно чует выпивку в честь награды.
Чтение окончено. Васильев передает приказ адъютанту.
- Ружья к ноге! Вольно! Горский, отвести отделение в казарму. Пусть в расположении младший унтер офицер Крепин оформит людям увольнение до завтрашнего развода, заслужили отдых солдатушки. Сам через полчаса будь здесь. Исполнять!
Ага, а вас Штирлиц попрошу остаться…. Чую, моя пьянка накрылась. Зря нос чесался.
Через полчаса я был опять в комендатуре. Васильев ждал у крыльца, похлопывая перчаткой по ладони. Кивнул мне, и направился к поджидающей его коляске, я естественно следом за левым плечом. Поехали. Вот знать бы еще куда. Судя по серьезной физиономии капитана к начальству. И наверное это как-то связанно с сундучком. А может и нет. Но к начальству точно.
Едем, молчим.
Интересная личность мой ротный, в прошлом блестящий гвардейский офицер и родной племянник бывшего министра финансов России, Алексея Ивановича Васильева. Вот так, не больше и не меньше.
Я когда узнал, какие у нас люди командуют, был весьма удивлен. Это, за какие грехи его в провинцию да в гарнизон? Все оказалось просто и для этих времен банально.
Женщина. Она замужем, встречались тайком, муж узнал, как следствие - дуэль.
Пиф-паф, муж убит, Васильева судят, молодая вдова выходит замуж за другого. История, которая с некоторыми вариациями повторяется от сотворения мира. Ну да ладно, могло быть и хуже, еще легко отделался. Как командир он весьма неплох, да и как человек вроде ничего. Пьет в меру, нос перед другими офицерами не задирает, а что слегка циничен так это его не портит.
Коляска остановилась у дома губернатора. Ну, в общем, я так и думал.
Заходим, слуга принимает шинели и головные уборы, второй - провожает к дверям кабинета губернатора.
Губернатор Смоленской губернии барон Аш Казимир Иванович сидел за столом, делая гусиным пером правки в каких-то бумагах. По возрасту - чуть за сорок, по виду - педант. Движения медленные, взгляд ледяной.
Стою, по артикулу ем глазами начальство.
- Вениамин Андреевич, вы рекомендуете этого юношу. Охарактеризуйте его. - Голос губернатора тих и невыразителен, а глазки морозят, как зимний сквозняк из балконной двери.
- Казимир Иванович,- Васильев ведет себя абсолютно свободно, видно с губернатором они давние знакомцы, - этот юноша весьма отличился в последнем деле. Смел и скор в решениях. Кроме того он имеет одно ценное качество - умеет помалкивать.
- Хорошо, он мне подходит. Объясните ему его обязанности, и все остальное…. Ну, вы меня понимаете?
- Конечно, Казимир Иванович, меня это нисколько не затруднит.
- Ступайте, друг мой. Вечером непременно жду продолжить нашу шахматную партию, кажется в этот раз вам разгрома не избежать.
Васильев раскланялся, после кивнул мне. - Кругом. Марш.
Двери перед нами раскрылись и мы вышли.
И че это было? Как пел Владимир Семенович - 'смотрины стало быть у них….'
Это куда меня сватают? Какие такие обязанности и все остальное, а?
Едем в обратную сторону, опять молчим. Заворачиваем к дому Васильева.
Только переступив через порог капитан заговорил.
- Без чинов, Сергей Александрович. Теперь можем и поговорить. Что, много вопросов накопилось?
- Нет, Вениамин Андреевич, мало знаю для вопросов. Может потом и будут, а пока нет.
- А вот у меня есть. Скажите, Горский, как вы относитесь к золоту? Я хотел бы услышать ответ, причем, абсолютно правдивый. Это важно, Сергей Александрович.
Вопрос конечно интересный. И как прикажете это понимать?
- Отношусь спокойно. Сундучок вот сберег. - Улыбается, поощрительно мне кивая. Продолжай мол, Сергей Александрович. Ладно, продолжу.
- Человек проверяет пробу золота, а золото - пробу человека. Кто-то так сказал из мудрецов, не помню кто, но сказал хорошо.
Я сидел ночью возле примерно двухсот фунтов желтеньких монет и, слава Богу, ничего. Кажется, тогда пробу золотом я и прошел, а сейчас вижу в нем лишь ценный и нужный инструмент из редкого, но бездушного металла.
- Хорошо. Именно то, что я надеялся услышать.
Сейчас, Сергей Александрович, вы будете посвящены в один из государственных секретов, сказанное здесь не должно быть услышано никем посторонним.
- Готов дать Слово Чести, господин капитан, если это действительно требуется для пользы России.
- Ладно, ладно, верю. Хотя и слово дать придется. И бумаги подписать. И крест поцеловать. Готовы? - Я лишь кивнул в ответ.
- Итак, слушайте.
Двести лет тому отряды поляков вывезли из разоренной Москвы огромное количество ценностей, а точнее - более девятисот возов. Восемь тысяч пудов примерно. В Польшу же попала лишь ничтожная часть. Все остальные ценности были спрятаны здесь на нашей земле между Смоленском и Можайском.
Кроме самих ценностей, что само по себе немало, были вывезены и святыни Православной церкви, а также царские символы и регалии. Бесценные книги и рукописи.
Долгое время они считались утерянными, но два года тому в Париже некоторые золотые предметы были опознаны как часть Московских сокровищ. Удалось разузнать, что они были вывезены и проданы некими русскими дворянами. Следы привели в Смоленск.
Наш Государь - человек любознательный. Сей факт никак не мог пройти мимо его внимания. По заданию самого Императора и министерства финансов Империи, разумеется, с ведома губернатора я и занимаюсь этими изысканиями. Негласно, Сергей Александрович.
Государственные регалии и святыни не должны попасть в иноземные руки. Сие нанесет урон и чести, и престижу Государя. Это уже политика. Ну и ценности также совсем не лишние в Русской казне.
Глядит на мою реакцию, я же спокоен как удав. Но идея поисков мне нравится просто до жути, с детства мечтал о чем-то подобном. Капитан продолжил.
- Увы, два года розысков ни к чему не привели, но тут вдруг обнаруживается целый сундук монет двухсот-трехсот летней давности. По воле провидения именно вы, Сергей Александрович, вышли на людей,
