все равно пара всадников, подгоняя скакунов, приближалась, и чем меньшее расстояние отделяло их от отряда Бергуса, тем быстрее мчались кони.
- Вот как? - хищно оскалился Бергус, осадив коня и уставившись вниз, к подножью холма. Вдруг в памяти отчего-то всплыла пара всадников, попавшихся ему навстречу совсем недавно, зрелый воин и сопливый мальчишка, какие-то бродяги. - Стой, - зычно крикнул лорд. - Подождем. Я хочу знать, кто это так торопится взглянуть в глаза собственной смерти!
Встав поперек тракта, всадники до боли в глазах всматривались в сумрак, ожидая, когда из него появятся двое конных. Дружинники, негромко переговариваясь, по давней привычке проверяли, легко ли клинки покидают ножны, и только сам Бергус был совершено спокоен. Он снисходительно усмехнулся, услышав щелчки взводимых арбалетов. Как всегда, верные воины хотели встретить преследователей во всеоружии, не успокаивая тем, что их вдесятеро больше, и это было похвально.
- Всем быть наготове, - отдавал приказы капитан гвардии, всюду сопровождавший своего лорда. - Не зевать. Они могут зайти с тыла. Смотреть по сторонам!
Преследователи появились неожиданно, соткавшись из ночной тьмы, ибо на холмы уже опустилась ночь. Бергус, немного картинно положив руку на эфес меча, шагом пустил своего коня навстречу незнакомцам. Лорд был уверен, что эту парочку взяли на прицел три, а то и все пять арбалетчиков, которые нажмут на спуск, лишь заподозрив угрозу своему господину. Поэтому он нисколько не беспокоился.
- Кто вы, - требовательно произнес лорд, в упор разглядывая остановившихся шагах в двадцати от него всадников. - И почему преследуете нас? Отвечайте!
Их было двое, и они различались, как земля и небо. Впереди почему-то держался ничтожный человечек, тщедушный и такой бледный, - в темноте это было видно еще лучше, чем при свете дня, - словно вампир из старых сказок. Он не держал на виду оружия, и был одет в потертый кожаный камзол. В руках малохольного что-то мелькнула, и Бергус разглядел странный предмет, нечто вроде диадемы или обруча, будто бы из горного хрусталя.
Второй преследователь был более понятен, и, увидев его, лорд даже испытал странное облегчение. С такими парнями, рослыми, плечистыми, затянутыми в кольчугу, он умел разговаривать на понятном языке, языка закаленной стали. Из-за правого плеча воина торчала чуть искривленная рукоять клинка, скорее всего, тяжелой сабли из тех, какие могут разрубить и кирасу.
- Я спешу, исполняя приказ своего господина, его высочества Эрвина, сына Хальвина, принца Альфиона, - дерзко произнес низкорослый человечек. Кажется, Бергус видел его прежде, возле самозваного принца, хотя для дорожного слуги этот малый был староват, а воином даже не пытался казаться. - Мне велено передать тебе высочайшее недовольство, лорд Бергус. Ты усомнился в праве моего господина владеть этой землей, и должен быть наказан!
- Эрвин давно мертв, а твой господин - самозванец, - отрезал Бергус. - Он - мошенник, а те знатные лорды, что поверили ему - глупцы либо предатели. Я не был ни тем, ни другим, и не намерен подчиняться безродному проходимцу, - гордо бросил он. - Но ты не назвался, холоп!
- Я не холоп, а равный тебе, - зло прошипел человечек, возлагая на голову хрустальный венец, чуть заметно мерцавший во тьме, словно внутри него был укрыт некий светильник, огонек свечи или вовсе чуть тлеющая искра. - Имя же мое тебе ни к чему, - усмехнулся слуга лжепринца. - Мертвецу не обязательно знать, кто отнял его жизнь!
Бергус уже открыл рот, чтобы скомандовать своим воинам, но губы низкорослого вновь шевельнулись, только теперь лорд не разобрал ни слова. А мгновение спустя все вокруг залил яркий свет, и в спину Бергусу ударила волна нестерпимого жара.
В тот миг, когда чела Кратуса коснулась гладкая, приятно холодящая кожу поверхность Линзы, маг едва не задохнулся, подхваченный настоящим потоком чародейской силы. В одну секунду он превратился из колдуна-недоучки в величайшего мага, окунувшись океан мощи, сам став этим океаном. Сейчас он мог сделать все, поменять местами небо и землю, заставить солнце взойти на западе, или заставить танцевать два десятка суровых рубак, едва сдерживавшихся от того, чтобы не броситься на него с мечами наперевес.
- Умри, грязная тварь, - шепнул Кратус, в долю секунды сплетя одно из простейших боевых заклятий. И не вымолвил, а будто бы выплюнул имя руны Огня: - Кано!
Линза Улиара, изощренное творение нечеловеческого разума, преломив те крохи силы, которые вложил маг в свои чары, умножила их, вдохнув в заклятье такую мощь, какую сам Кратус и представить не мог. В какой-то момент он даже испугался высвобожденных сил, но секунду спустя вершину холма окутало облако пламени, мгновенно поглотившее целый отряд, всадников с их скакунами.
Они погибли, даже не поняв, что встретили свою смерть, умелые воины, привыкшие одерживать победы, кичившиеся своей мощью, своим боевым искусством. И Кратус, наблюдая за тем, как опадает стена огня, в котором растворили без следа плоть, кость и сталь, поймал себя на мысли, что не испытал даже тени угрызений совести. Он убил без колебаний, относясь к содеянному, как к ученым изысканиям. Сейчас чародей, ученик самого Ризайлуса не исполнял чью-то волю, как пристало слуге, но ставил эксперимент, быть может, самый важный за всю свою жизнь. И опыт, кажется, удался.
- Великолепно, - с восхищением выдохнул Кратус, краем лаза заметив, что Эгерт в страх отшатнулся назад, заслонившись руками. Даже кони отнеслись к сотворенным магом чарам спокойнее, чем суровый боец, дитя войны.
Пламя еще не угасло, когда лес огласился криком, в котором смешалась боль, страх и нечеловеческая ярость. Лорд Бергус, стоявший ближе к слугам Эрвина, чем его воины, выхватив клинок, мчался прямо на Кратуса. Он преодолел те злосчастный двадцать шагов за секунду, вздымая над головой меч. Бергус гордился своей силой, и мог одним нисходящим ударом развалить даже затянутого в кольчугу противника от плеча до пояса. А тот, кто убил его слуг, его верных товарищей, соратников по былым походам, вовсе не имел доспехов, и не был вооружен.
- Берегись, - Эгерт, искушенный воин, оправился от неожиданности первым, направив своего коня наперерез Бергусу. - Кратус, назад, будь ты проклят!
Оттолкнув в сторону мага, воин едва успел выхватить свою баделеру, и в ночном воздухе раздался глухой звон столкнувшихся клинков. Прямой меч альфионского лорда и изогнутая, точно приготовившаяся к смертельному броску змея, сабля наемника, чуть расширявшаяся у острия, сплелись в диковинном танце и разлетелись в стороны.
Бергус атаковал со всей яростью, вложив в удар максимум отчаяния и суеверного страха, который он, как и любой воин, испытывал, встретившись с настоящим колдуном, без колебаний обратившим в прах полторы дюжины бойцов. Но вместо податливой плоти его клинок, полоса стали шириной в ладонь, столкнулась с таким же клинком. Его противник бился расчетливо, и умело плел защиту, парируя все до единого удары.
- Прочь, собака, - прорычал лорд Бергус, тесня своего противника, но так и не сумев достать его хотя бы кончиком клинка. - С дороги, безродный наемник! Как ты смел поднять руку на лорда?!
Лорд наступал, обрушив на своего противника град ударов, в каждый из которых вкладывал всю силу. Но Эгерт легко выдержал этот бешеный натиск, в котором было много гнева, но ни капли мастерства, словно все умение Бергуса фехтовать сгорело в том колдовском огне. Наемник чуть отступил, а затем, перехватив клинок своего противника, вырвал его из рук лорда. Бергус закричал, выхватывая кинжал- рондель с дискообразной гардой, но Эгерт был быстрее. Клинок утяжеленной сабли, способной резать кольчугу, врубился в голову лорда, и маг Кратус вздрогнул, почувствовал кровавые брызги а своем лице.
- Мерзость, - недовольно пробурчал чародей, утираясь рукавом. - Не мог бы ты в следующий раз бить аккуратнее, Эгерт? - Кратус взглянул на безжизненное тело альфионца, выпавшего из седла: - Он мертв?
- Разумеется, - фыркнул наемник, вытирая клинок, тускло заблестевший в серебристом свете полной луны, сиявшей над казавшимся невероятно мрачным и опасным лесом. - С разрубленным надвое черепом немногие способны прожить дольше секунды.
- Тогда поворачиваем, - приказал маг, чувствовавший себя оскорбленным тем, что, будучи настоящим чародеем, в совершенстве овладевшим боевыми заклятьями, не сумел сам защититься от
