простого рубаки со смехотворным куском железа. - Возвращаемся в замок. - Кратус усмехнулся: - Обрадуем его высочество и успокоим этих напыщенных болванов-лордов, которые сейчас, наверное, дрожат от ужаса, ожидая появления королевского войска.
Не оборачиваясь, всадники двинулись в обратный путь. За их спинами осталась черная проплешина, все, что могло напомнить о печальной судьбе отряда отважных воинов. А не самом краю ее лежал труп с рассеченной головой, и едва ли сыновья лорда Бергуса смогут отыскать здесь своего батюшку, дабы со всеми почестями похоронить его в фамильном склепе. Но Кратусу это было безразлично. Маг возвращался в замок, исполненный уверенности, сильный и гордый, каким не был никогда прежде. Отныне не он, но ему станут подчиняться, беспрекословно, беззаветно. Наследие давно ушедших в землю предков вновь вернулось в мир, чтобы изменить его, довершив то, на что не хватило времени создателям Линзы, пусть и не вполне так, как они себе это представляли.
Глава 4 Встречи и прощания
Балаганщик Рольдо, чей черед править упряжкой настал сегодня, вздрогнул, сбрасывая липкие пелены послеобеденной дремы. Он и сам не заметил, как его сморило. Несмотря на то, что подходил к концу десятый день осени, но стояла по-летнему сухая и жаркая погода. Солнце висело как раз над дорогой, прорезавшей девственные леса, лишь на пол-ладони отклонившись к западу и чуть коснувшись боком древесных крон. И возница, пригретый его ласковыми лучами, убаюканный мерной тряской повозки, невольно уснул. Хотя забытье его длилось лишь несколько мгновений, Рольдо мысленно обругал себя последними словами. Он был посреди дикого, опасного края, не ведавшего законов, и секундная беспечность здесь могла стоить, по меньшей мере, кошелька, а, скорее всего, и головы.
Фургон, громоздкое угловатое сооружение на четырех колесах, приводимое в движение парой крепких низкорослых кобыл, медленно катился по тракту, с каждым часом приближаясь к городу Фальхейну, столице Альфиона, того королевства, в которое прибыл старый жонглер вместе со своими товарищами. Эта повозка, прочная и вместительная, давно уже служила домом самому Рольдо и четырем его спутникам, бродячим циркачам, укрывая их от непогоды и даруя кров, в каком бы далеком краю не очутились приятели.
Рольдо осмотрелся по сторонам, но взгляд его всюду упирался лишь в стену деревьев. Стройные вязы, росшие по обеим сторонам дороги, не позволяли ничего видеть дальше десятка ярдов, скрадывая любой доносившийся из чащи звук. На иного царившая вокруг тишина, которую нарушил лишь частый стук дятла, доносившийся из чащи, произвела бы умиротворяющее впечатление, но балаганщика уже долгое время не оставляло чувство опасности. Исколесив с друзьями весь Келот вдоль и поперек, Рольдо решил податься в соседнее королевство, чтобы потешить своим мастерством тамошний люд. Сперва идея показалась всем занятной, но шел уже пятый день путешествия, и вся развеселая компания что-то приуныла.
- Медвежий угол, - однажды, а именно на третий день пути, недовольно пробурчал силач Бернард, один из спутников Рольдо, сам похожий на матерого медведя. - Дикая страна, да еще и нищая!
Спорить с давним товарищем по скитаниям в тот раз не пожелал никто, ведь он оказался абсолютно прав. Больших городов в Альфионе не было, и фургон останавливался лишь раз, в крупном поселке. Рольдо с товарищами потрудились на славу, но местные жители оказались не то крайне бедны, не то весьма прижимисты, а потому, хотя монет в запрятанном в самый дальний угол повозки сундуке и прибавилось, это была почти одна только медь.
Пожалуй, можно было явиться в замок какого-нибудь здешнего сеньора, позабавив его невиданным зрелищем, но, кажется, здешним нобилям было и вовсе не до потех. Гости из Келота мало смыслили в том, что творилось в этой земле, но Рольдо показалось, что местная знать только и делает, что точит мечи. Правда, неясно было, против кого они желают обратить их. Но замки, по стенам которых мерно шагали патрули, разъезды вооруженных до зубов всадников с незнакомыми гербами на щитах и туниках живо напомнили самому Рольдо его детство. Лет тридцать назад Келот с юга до севера содрогался от кровавых усобиц, и знатные сеньоры только и делали, что сражались друг с другом, опустошая собственную страну.
Но, все же не оставив попыток заработать своим мастерство немного золота, вся компания, немного подумав, решил не возвращаться в родные края, и двинуться в столицу Альфиона. Это был, кажется, достаточно крупный город, чтобы собрать приличную толпу зевак, да и при дворе короля бродячим артистам было, с чем выступить, если подвернется такая возможность.
Однако путь до столицы был вовсе не быстрым, и уж тем более не безопасным, так что приходилось держать ухо востро. Посмотрев на окутанный тишиной лес, возвышавшийся слева и справа, точно крепостные стены, Рольдо невольно проверил оружие. Жизнь бродячих циркачей щедра на неожиданности, но они все больше не приносят радости. А потому возница всегда держал под рукой взведенный арбалет, в желобке на ложе которого покоился, дожидаясь своего часа, увесистый четырехгранный болт. Оружие это пригождалось бродягам уже не единожды.
- Что-то заметил? - возница, задумавшийся, было, о своем, вздрогнул от неожиданности. А тот, кто сидел рядом с ним, на козлах, кивком указал на самострел. Оружие было не особенно мощное, не на рыцарские латы, но надежное и легкое.
Оказывается, сидевший подле Рольдо человек, даром, что давно молчал, склонив голову на грудь и мерно сопя, вовсе не спал. Или, быть может, сон его был очень чутким, так что этот путник смог уловить движение возницы. И сейчас, словно ему передалось беспокойство циркача, его попутчик озирался по сторонам, весь как-то напрягшись.
- Эти леса небезопасны, - пожал плечами Рольдо, прикрыв арбалет рогожей. С кем бы они ни повстречались, не стоит сразу демонстрировать оружие, пусть лучше это будет для всех неожиданностью. - Здесь полно грабителей, а мы не настолько богаты, чтобы просто так отдавать свое добро. Кроме того, здешние разбойники вполне могут отнять и наши жизни. А нам не на кого надеяться, не от кого ждать помощи, так что приходится быть наготове.
- Порой лучше расстаться с добром, чем с собственной жизнью, - усмехнулся тот, что сидел рядом с возницей. - Своя шкура все-таки дороже золота.
Рольдо промолчал, сердито уставившись на дорогу. Этого человека они подобрали по дороге, еще вчера, и старый жонглер едва ли был рад этому. Он никогда не любил подпускать слишком близко к себе тех, кого не мог понять, а этот малый был как раз из такой породы.
Как и ныне, за день до этого фургон катился по тракту, миновав небольшое селение, явно слишком бедное, чтобы останавливаться там и давать представление. Точно так же лошадьми правил Рольдо, но рядом с ним сидела Мария, девчушка лет пятнадцати. Вдвоем, вместе со своим старшим братом, в те минуты крепко спавшим в темном и прохладном нутре фургона, Мария развлекала охочую до зрелищ публику акробатическими трюками. И народ замирал от восторга и страха одновременно, когда эта тонкая, точно тростинка, девочка шла по канату, на руках, с завязанными глазами, едва ли не в десятке ярдов над землей. Ее тело, точно лишенное костей, гнулось, текло, словно воск, и честной люд, увидев, как Мария скручивается колесом или извивается, точно змея, спешил развязать свои кошельки.
А потом они с Винчете порхали над площадью, подкидывая друг друга, и, сделав тройное сальто, в полете бросали друг другу цветы и ленты из невесомого шелка. В такие моменты казалось, что над этими двумя не властна земная тяга, и зеваки без сожаления расставались не то, что с медью, с серебром, восторженно закатывая при этом глаза.
Сам Рольдо ограничивался тем, что мог часами подбрасывать и ловить полдюжины яблок, зажженных факелов или остро оточенных ножей, причем равно ловко он это проделал и с завязанными глазами. Кроме того, жонглер освоил за годы странствий и искусство мима, потешая публику всяческими кривляньями.
Был с ними еще Бернард, тот самый силач, способный завязывать узлом подковы и поднимать коней, а также старая Сибилла, гадалка, ведавшая тайны судеб и умевшая входить в настоящий магический транс. Вот, собственно, и вся компания. Они знали друг друга давно, вместе странствуя по свету и пропивая, проматывая заработанные не без труда денежки в придорожных кабаках.
