Эрвин пинком отбросил в сторону выпавшую из рук гвардейца алебарду, бросив короткий взгляд на распластавшееся под ногами тело. Что ж, участь солдата незавидна, и эти вдвое не могли не знать, что смерть всегда будет рядом, с той поры, как взяли в руки оружие. Такова была природа вещей, и принц не испытывал ни капли жалости, ведь ради торжества справедливости, ради его запоздалого триумфа кому-то все равно придется жертвовать собою.
Добежав до плотно затворенных дверей, Эрвин обернулся, еще раз обведя взглядом своих спутников. Он видел верного Витара, лицо которого не выражало никаких чувств, казавшись высеченным из камня. Слева от него пыхтел косматый Барг, чей выстрел свалил первого гвардейца. Сейчас бородач торопливо взводил арбалет, установив на ложе 'козью ногу', рычаг, служащий для натяжения тетивы, более тугой, чем у любого лука. Позади него возвышался прямой, как клинок меча, Эгерт, прикрывавший собой чародея, во взгляде которого, брошенном на тела гвардейцев, принцу почудилось презрение, словно перед магом лежали не воины, пусть и принявшие не ту сторону, а какие-то слизняки, причем вымахавшие до размеров взрослого мужчины.
- Все готовы? Проверьте оружие, - приказал Эрвин. - Там нас никто не ждет, но во дворце не меньше сотни дьорвикских наемников, а это не самые худшие бойцы. Они будут биться яростно, и не стоит ждать от них пощады. Так не щадите и вы никого, - воскликнул он. - И сами не ждите милосердия. Славен будет всякий, кто примет смерть в эту ночь!
Воины, уже охваченные трепетом, согласно кивнули, еще раз убедившись, что клинки легко покидают ножны, осмотрев арбалеты и подвинув ближе колчаны с тяжелыми короткими болтами. Они знали, что впереди их ждет отчаянная схватка, когда одному будет противостоять целый десяток великолепных воинов, но никто не испытывал робости, готовый следовать за Эрвином хоть в преисподнюю.
- Кратус? - принц вперил тяжелый взгляд в чародея.
Маг молча, нарочито медленно извлек из неизменно болтавшейся на поясе котомки хрустальный венец-диадему и водрузил ее себе на голову. Слабый свет мерцавших факелов, разбившись о ее грани разлился ярким сиянием, озарившим весь коридор, и кое-кто из воинов восхищенно охнул, затем от души выругавшись и лишь после этого чародей счел нужным открыть рот:
- Я готов, господин, - с усмешкой вымолвил он, став сразу как будто выше, шире в плечах, сильнее, нежели любой из окружавших колдуна воинов.
Никто из воинов, пробравшихся во дворец Эйтора, толком не знал, что такого ценного хранил колдун в своей котомке, хотя среди них и ходили слухи о чародейском артефакте огромной силы. И потому сейчас, увидев воочию эту таинственную вещь, спутники Эрвина почувствовали себя уже победителя. Что их могло остановить, когда с ними был могучий чародей? Каждый верил, что впереди его ждет короткий бой, а затем богатство, слава, земли, почести - все, ради чего они и явились в эту страну, чужую для большинства воинов.
Принц видел огонек азарта, тлеющий в их глазах. Словно голодные волки, почуявшие вдруг запах свежей, еще теплой крови, они рвались в бой, искренне веря в то, что одержат победу. И он, Эрвин, не собирался лишать своих товарищей такого удовольствия.
- Вперед, братья, - принц рывком распахнул створки, впуская в полутемный коридор отзвуки пиршества, голоса, смех, музыку. - За мной! К смерти или славе! За Альфион!
Воины яростно заревели, потрясая клинками, и ринулись за своим принцем. Схватка, которой они ждали уже много лет, наконец-то началась.
Глава 8 Суд Богов
Всюду царила тишина, и топот множества ног, нарушивших это безмолвие, казался громом. Но никто не слышал его, как не видел стремительно мчавшихся по полутемным коридорам воинов, тяжело дышавших и грозно потрясавших обнаженными клинками. Они шли во весь рост, бряцая тяжелыми кольчугами, не скрываясь, ибо пора осторожности минула, и теперь настал черед быстроты. Сумев проникнуть в кажущуюся неприступной громаду дворца, господствовавшего над шумным Фальхейном, не потревожив никого из его многочисленных стражей, теперь незваные гости должны были нанести удар, не позволив их противнику опомниться.
Они шагали, словно завоеватели, словно уже одержали победу, никого не встречая на своем пути, будто здесь, в этих стенах, среди мрачных покоев не осталось более ни единой живой души. Так и было, и в эту ночь вся жизнь словно покинула королевский дворец, точнее, все живое будто стремилось только в одно место - в трапезный зал, где не смолкала музыка, прерываемая лишь здравницами, произнесенными заплетающимися языками подвыпивших господ и самого короля. Там сновали слуги, там стояли на постах почти все гвардейцы, что оказались в этот час во дворце, кроме, разумеется, тех воинов, что уже сменились, предавшись отдыху. И потому на пути рвавшегося на звуки пира отряда, возглавляемого Эрвином, демоном мщения во плоти, почти не оказалось людей. Никто не успел поднять тревогу, дав хозяину дворца хоть какой-то шанс увидеть новый рассвет.
Два гвардейца, стоявшие возле входа в северное крыло, погибли мгновенно, как и первые двое, сраженные меткими выстрелами из арбалетов, с которыми мастерски обращался каждый из свиты Эрвина. Еще двух, старика в ливрее и девчонку в накрахмаленном фартуке, слуг, прикончил сам принц. Дряхлого лакея он просто схватил за грудки и на бегу швырнул в стену, так, что череп несчастного треснул, столкнувшись с холодным камнем. Служанку, конопатую девицу, при виде толпы вооруженных до зубов воинов застывшую посреди коридора, от удивления разинув рот, Эрвин наотмашь ударил мечом, разрубив ей грудь. Лишь одного короткого, ничего не выражающего взгляда удостоилась несчастная, прежде чем принц убежал дальше, увлекая за собой и прочих воинов.
- Вперед, - яростно рычал Эрвин, мчавшийся по анфиладам комнат огромными прыжками. - Живее! Не останавливаться!
Они неслись по коридорам, стремясь к единственной цели и сметая все на своем пути. Нескольких слуг, ненароком оказавшихся в этот час в опустевших коридорах дворца, расстреляли из арбалетов, оставив позади себя только истекающие кровью тела, хрипевшие в предсмертной агонии или уже абсолютно беззвучные. Та же участь постигла гвардейца, отчего то бродившего по дворцу, вместо того, чтобы спокойно спать в казарме или стоять на посту. Великан Барг свалил наемника одним ударом в челюсть, а кто-то из следовавших за ним воинов на бегу пронзил пытавшегося встать стражника клинком, пришпилив его к полу.
И вот они добрались до входа в трапезный зал, из-за плотно прикрытых дверей которого доносились звуки становившегося все более разнузданным пиршества. И здесь, перед этими створками, путь Эрвину преградила четверка гвардейцев. Рослые парни в алых камзолах, сверкающих касках, вооруженные короткими алебардами сперва опешили от неожиданности, увидев бегущую по коридору толпу вооруженных людей, больше всего походивших на разбойников. Но это были умелые бойцы, имевшие железное самообладание. Потому они тотчас стали поперек коридора, сдвоив ряды и наставив на чужаков хищные наконечники алебард.
- Стоять, - отрывисто рявкнул один из гвардейцев. - Ни шагу дальше! Сложить оружие!
- Смерть, - порычал в ответ Эрвин. - Убить их! Рази!
Щелкнули арбалеты, и двое королевских телохранителей завалились на спину, инстинктивно хватаясь за оперение впившихся в их плоть болтов. Но больше взведенных самострелов в отряде Эрвина не было, а потому спутник принца ринулись в атаку, размахивая клинками, пятнадцать против двух.
Первого гвардейца свалил Витар. Тот оказался недостаточно расторопен, да и громоздкое оружие было не очень подходящим для схватки в такой тесноте, а потому, когда страж ударил, широко размахнувшись, спутник Эрвина ринулся вперед, низко пригнувшись, дабы пропустить над собой сверкающий полумесяц лезвия, способного разрубить человека пополам. Витар достал своего противника в длинном выпаде, вонзив ему клинок в грудь почти до средины. Наемник невольно схватился за обоюдоострую полосу стали, обрезая собственные пальцы, и тихо осел на пол. Но последний воин успел размахнуться и метнуть в гущу врагов свою алебарду.
Витар, успевший высвободить свой клинок из груди поверженного врага, смог увернуться, и Эрвин,
