установления реальных цифр уничтоженного тоннажа фактически отсутствовали, а люди нуждались в оценке своей самоотверженности эта деятельность оценивалась положительно. По докладам авиаторов, только торпедами за первые пять месяцев 1943 г. было потоплено 24 транспорта, тральщик и три сторожевика. И потому неудивительно, что 31 мая 1943 г. 24-й МТАП был удостоен гвардейского звания, после чего стал именоваться 9-м Гвардейским минно-торпедным полком (9-й ГМТАП).
В июне свои последние боевые вылеты на северном театре совершил майор Попович. Он водил торпедоносцы в атаки 15-го и 19-го числа. Со следующего месяца Попович вернулся на должность заместителя командира 4-го МТАП Тихоокеанского флота, где приступил к подготовке необстрелянных экипажей. Из первой тихоокеанской шестерки на Севере остались лишь Вячеслав Балашов и Владимир Агафонов. Балашов водил тройку торпедоносцев в атаку на конвой 23 июня, когда в тяжелейшем бою с «Мессершмиттами» был поврежден «Хэмпден» капитана С. Макаревича. Израненный самолет сел на воду в бухте Пумманки (п- в Рыбачий), где его экипаж спасли катера. После всех этих вылетов в строю полка, не получившего в течение полугодия ни одной новой машины (!!), оставалось всего семь или восемь Ил-4 и три «Хэмпдена» (в т. ч. один в капремонте), а также 11 «Бостонов», которые с мая начали участвовать в боевых действиях на Севере, но пока только в бомбардировочном варианте. Вскоре самолеты именно этого типа образуют костяк минно-торпедной авиации Северного флота.
«Лебединой песней» старых торпедоносцев стал хорошо известный бой 4 июля. В этот день наша воздушная разведка обнаружила в Варангер-фьорде немецкий конвой, направлявшийся в Киркенесс. Несмотря на сложные метеоусловия, в воздух были подняты три Ил-4 и два «Хэмпдена» (ведущий группы командир 9-го авиаполка майор Ф.Костькин), а также два штурмовика 46-го ШАП. Истребительное прикрытие должны были составить семь «Аэрокобр» 255-го ИАП, которые попали в полосу дождя, потеряли контакт с ударной группой и вернулись на базу. Вопреки этому обстоятельству, наше командование не отдало приказа о прекращении операции, что привело к серьезным последствиям. Дело в том, что неудовлетворенное действиями Bf110, немецкое командование стало все чаще использовать для сопровождения конвоев одномоторные истребители. На этот раз шестерку «Мессершмиттов» вел командир 7/JG5 лейтенант Теодор Вайсенбергер (кавалер «Рыцарского креста» имевший на то время 97 побед). Его первой жертвой оказался разведывательный Пе-3 из состава 118-го ОРАП младшего лейтенанта Шувалова, передававший сведения о конвое длинными радиограммами, что позволило запеленговать его передачу береговым постам радиоразведки. Немцы не сомневались, что вслед за появлением разведчика последует налет ударных самолетов, и не ошиблись. В 22:58 показалась ударная группа, которая сразу подверглась ожесточенному воздушному нападению. На подходе к цели нашим самолетам удалось сохранить строй, однако после неудачного удара выходившие из атаки машины подверглись безжалостному истреблению. Ил-2 капитана Л.Колтунова был сбит сразу, еще один Ил-2, оба «Хэмпдена», а также Ил-4 капитана В.Балашова сели на воду при возвращении на базу. Лишь двум оставшимся торпедоносцам удалось, несмотря на тяжелейшие повреждения, дотянуть до своих. Спасение большей части экипажей сбитых самолетов торпедными катерами смягчило горечь поражения. По донесениям один транспорт был торпедирован «Хэмпденом» майора Ф.Шепилова, другой — поражен бомбами и реактивными снарядами штурмовика младшего лейтенанта Дорохова. Немцы до сих пор не опубликовали информации о своих потерях в бою 4 июля, зато не поскупились на сообщения о победах. Только немецкие пилоты претендуют на 16 сбитых советских самолетов(!!), семь из которых записал на свой счет сам Вайсенбергер, получивший 2 августа в дополнение к своему «Рыцарским кресту» «Дубовые листьями». К концу войны майор Вайсенбергер стал десятым по результативности асом Люфтваффе, одержавшим по немецким данным 208 побед.
Чуть раньше Вайсенбергера — 24 июля — званием Герой Советского Союза был награжден командир звена 9-го Гвардейского авиаполка гвардии капитан Вячеслав Балашов. В его наградном листе значилось, что с марта 1942 г. он совершил 58 боевых вылетов (в т. ч. 23 для ударов по военно-морским базам и аэродромам), лично потопил пять транспортов и сторожевой корабль противника. Вряд ли две последние цифры соответствуют действительности, но главное в другом: Балашов стал первым живым североморским торпедоносцем, удостоенным высочайшей награды Родины (до этого званиями Героев были награждены экипажи двух «Хэмпденов» — оба посмертно). Не считая вернувшегося на ТОФ Г.Д.Поповича он стал единственным^) из девяти первых пилотов северных торпедоносцев, кому посчастливилось довоевать до дня Победы. Его друг и предпоследний из остававшихся в строю Владимир Агафонов погиб 6 июля 1943 г. в результате нелепой случайности. На его Ил-4, совершавшем транспортный полет над Карелией, внезапно отказали моторы, что заставило летчика сажать самолет прямо перед собой, а внизу была вода таежного озера. Посадка прошла нормально, но у помогавшего выбраться пассажирам на берег Агафонова в холодной воде не выдержало сердце…
После драмы 4 июля североморские торпедоносцы не вылетали до 17-го числа. Именно в этот день состоялось боевое крещение торпедносных «Бостонов», которые навсегда вытеснили машины старых типов из роли «низких» торпедоносцев. Впрочем, Ил-4 еще предстояло отличиться в горячих весенние денёчки 1944 г., а пока в конце июля 1943 г. три «латанных-перелатанных» Ил-4 (командиры экипажей Шкаруба, Перегудов и Евдокимов), как и год назад, были отправлены «в ссылку» на аэродром Нарьян-Мара. Цель данного мероприятия заключалась в возможном противодействии крупным кораблям противника, которые могли, по расчетам командования Северного Флота, рискнуть сунуться в Карское море. Как известно, этого не произошло, однако экипажи «застряли» на отдаленной базе до февраля 1944 г. К этому времени ВВС СФ были наконец-то пополнены новой авиатехникой, в т. ч. несколькими Ил-4. К 1 января 1944 г. североморцы имели 17 самолетов этого типа, из которых исправными были 12. Из последней дюжины шесть находились в Нарьян-Маре, четыре — на аэродроме Ягодник под Архангельском и ещё два — в капитальном ремонте. Все они входили в 1-ю и частично во 2-ю эскадрильи 9-го ГМТАП. Кроме того, еще три десятка «Илов» числилось в составе 36-й дивизии АДЦ с ноября 1943 г., вновь вернувшейся на Заполярный ТВД.
20 января 1944 г., после одиннадцатимесячного перерыва командование ВВС СФ (командующий генерал-лейтенант А.Х.Андреев, начальник штаба — небезызвестный Герой Советского Союза генерал- майор Е.Н.Преображенский) решило возобновить минные постановки. На этот раз они производились по несколько измененной схеме. Из-за сложных метеоусловий к полетам привлекались только опытные экипажи, каждый из которых осуществлял выход к точке сброса самостоятельно. Чтобы избежать возможности случайного столкновения в воздухе, вылетавшие одновременно самолеты посылались к разным объектам, если же им предстояло минировать один район, то они поднимались в воздух с 30- минутным интервалом. Для летчиков такое решение, по-видимому, представлялось оптимальным, с точки зрения же ведения «минной войны» — никудышним.
Дело в том, что постановка одиночных мин в различных пунктах (особенно с учетом недостаточной точности сброса, характерной для авиации вообще) не могла создать минной угр<?зы на коммуникациях или даже напряжения тральных сил противника. О боевых характеристиках мин АМГ уже было немало сказано (см. ИА № 4/2001), стоит лишь заметить, что к 1944 г. они не изменились, несмотря на настойчивые требования Наркома ВМФ оснастить их неконтактными взрывателями. Потому не удивительно, что немцы не потеряли на наших авиаминах в 1944 г. ни одного судна, хотя самих АМГ было выставлено сравнительно много: 10 в январе, 22 в феврале, 24 в марте и 20 в апреле. Наибольшее число (26) было сброшено в фьордах, ведущих к Киркенессу, 14 — в проливе Буссе-сунд, 13 — у порта Вадсе, семь — в проливе Магерейсунд, шесть — у Вардё, в остальных четырех местах менее чем по пять мин. Шесть самолетов не смогли дойти до мест постановок из-за сложных метеоусловий и перед посадкой сбросили мины в Средне- Ваенгское озеро. В семи случаях самолеты обстреливались огнем береговой зенитной артиллерии, но потерь не понесли.
