впрок». С тем же обратились к Кортесу трое наших кабальеро, а именно Педро де Альварадо, Хуан Веласкес де Леон и Франсиско де Луго, и сказали: «Очень правильно говорит падре, и вашей милости лучше ограничиться тем, что было сказано, и более не тревожить касиков этим предметом». Так и поступили.
Единственное, о чем мы их настоятельно попросили, — это побыстрее освободить одну кумирню, стоявшую поблизости и недавно сооруженную, убрать оттуда идолов и побелить стены и все вычистить, дабы мы поставили там распятие и изображение Пресвятой Девы. Это они исполнили незамедлительно, и в бывшей кумирне была отслужена месса и окрещены те пятеро девиц.
Дочь слепого Хикотенги была наречена доньей Луисой, и Кортес взял ее за руку и дал ее в жены Педро де Альварадо и сказал Хикотенге, что человек, которому он отдает девицу, это его брат и его капитан, и пусть Хикотенга будет спокоен, с дочерью его будут обходиться очень хорошо; и Хикотенга выслушал это с удовольствием. Дочь, или племянницу, Масеэскаси нарекли доньей Эльвирой, она была красива, и, кажется мне, ее дали Хуану Веласкесу де Леону. Остальные тоже получили христианские имена, и все — титул доньи, и Кортес отдал их Гонсало де Сандовалю, Кристобалю де Олиду и Алонсо де Авиле.
Совершив все это, девицам объяснили, зачем они должны осенять себя дважды крестным знамением, — чтобы отпугивать идолов и, где бы мы ни сидели или ни спали, эта нечисть нас не трогала. И все были очень довольны.
Затем Кортес уединился с обоими старшими касиками и стал их расспрашивать подробно про Мехико, и Хикотенга как более разумный и знатный взялся ему отвечать, а время от времени ему помогал Масеэскаси, он тоже был знатной особой.
Хикотенга сказал, что у Моктесумы великое множество воинов, и, задумав захватить большой город и напасть на какую-либо провинцию, он может выставить полтораста тысяч человек, и он, мол, это знает по своему опыту многих войн и всяческих стычек, каковые между ними ведутся уже более ста лет. И Кортес тогда спросил: «Но ежели он посылал против вас столько ратных людей, как вы говорите, как же им не удалось вас покорить?» Они отвечали, что, хотя им иной раз наносили поражение, и убивали многих, и уводили их подданных, чтобы принести в жертву, однако у их противника оставалось на поле множество убитых, да и пленных они брали, и как враги ни старались подкрасться тайком, это им не удавалось, и тласкальцы, узнав о приближении врага, защищались и сами нападали. И, мол, все провинции и селения, которые Моктесума ограбил и подчинил своей власти, сильно ропщут на мексиканцев и, когда те насильно заставляют их идти воевать, сражаются неохотно и сами предупреждают тласкальцев, почему им и удается отстаивать свои земли, но более всего бед, причем постоянно, причиняет им большой город, находящийся отсюда в одном дне пути и называющийся Чолула, — живут там бесстыжие предатели, и Моктесума тайно размещает у них свои отряды, а поскольку это совсем близко, те совершают ночные набеги.
Масеэскаси еще сказал, что Моктесума во всех провинциях держит многолюдные гарнизоны, не считая тех воинов, которых посылает из своей столицы, и что все провинции платят ему дань — золото и серебро, перья, самоцветы и одежду из хлопка, дают мужчин и женщин в услужение и для жертвоприношений, и он, мол, такой могущественный владыка, что имеет все, чего пожелает, и дворцы, в коих он живет, полны сокровищ и драгоценных камней и чальчиуисов, которые он награбил и силой отнял у тех, кто добровольно не отдает, и все богатства сего края принадлежат ему. Затем они поведали, какая роскошь царит в его дворцах, но, ежели мне все это пересказывать, конца не будет. И еще рассказали, что у него много женщин и на некоторых он женится — обо всем поведали.
Дальше пошла речь о том, какая могучая крепостная стена окружает его город, и какое там озеро, и какова глубина воды, и где расположены дороги, по которым можно войти в город, и на каждой дороге есть деревянные мосты, и под мостом течет вода и выходит наружу через отверстие, имеющееся в каждом мосте, и ежели они разберут любой из мостов, то отрежут врагу путь к отступлению, причем и в город ему не проникнуть, а большая часть города находится на острове посреди озера, и из дома в дом не пройти, разве что по подъемному мосту или же в каноэ, и у всех домов кровли плоские и окаймлены как бы оградой, и оттуда можно вести бой; и о том, что город берет пресную воду из источника, называемого Чапультепек, отстоящего от города на поллиги, и вода эта проведена в некоторые здания и собирается в бассейне, откуда ее развозят в каноэ и продают на улицах.
Затем они рассказали об оружии мексиканцев, и было оно такое: дротики с двумя зубцами, которые мечут вроде бы пращой, пробивающие любые доспехи, и еще у них множество метких стрелков из лука и копейщиков, у которых на копьях кремневые ножи длиною в морскую сажень, более острые, чем наваха; есть у них и щиты и нагрудники из хлопка, пращники стреляют круглыми камнями, есть также отличные, очень длинные копья и обоюдоострые мечи. И они принесли нам нарисованные на больших холстах из агавы картины сражений, что у них бывали, где было видно, как они воюют.
Однако наш капитан и все мы уже раньше знали то, о чем рассказывали касики, и Кортес замял этот разговор, переведя его в более глубокое русло, — как, мол, начали они заселять эту землю и из каких мест пришли, почему не ладят и враждуют с мексиканцами, когда их земли так близко соседствуют. Ответ гласил: они, мол, слышали от своих предков, что в давние времена жили среди них мужчины и женщины очень большого роста и широкой кости, но чрезвычайно злобные и жестокие, с ними шла борьба и многие были перебиты, а те, что остались, повымирали. А дабы мы убедились, какие это были могучие и рослые люди, касики принесли нам показать кость ноги, и она действительно была большущая, длиною как человек среднего роста, и кость эта была берцовая — от колена до бедра. Я приставил ее к себе, и она оказалась вровень со мною, а рост у меня средний. И они принесли еще кости, вроде той первой, однако эти были уже попорченные и изъеденные временем. Дивясь величине этих огромных берцовых костей, мы поверили, что и впрямь в этом краю некогда жили великаны. Наш капитан Кортес сказал, что было бы неплохо послать эту большую кость в Кастилию, дабы ее увидел Его Величество, что мы и сделали, отправив ее с первыми же поехавшими туда прокурадорами.
И еще сказали касики: они, мол, от своих предков знают, что идол, которого у них очень почитают, напророчил, что со стороны, где восходит солнце, из дальних краев к ним придут люди, которые их покорят и будут над ними властвовать; и ежели эти люди мы, то им это будет приятно, раз мы такие сильные и доблестные воины. Когда они вели переговоры о мире, им, мол, вспомнилось предсказание идолов, и посему они отдали нам своих дочерей, дабы иметь такую родню, которая будет их защищать от мексиканцев.
Их рассказ поверг нас в величайшее изумление — неужели это правда, говорили мы друг другу. Капитан наш Кортес в ответ сказал, что мы действительно пришли со стороны, где восходит солнце, и король наш повелитель и послал нас сюда затем, чтобы мы сделали их своими братьями, ибо он о них знает, и мы молим Бога, чтобы, по его соизволению, они через наше заступничество обрели спасение. И все мы сказали «аминь».
Я хотел было с этим покончить, но должен еще остановиться на одном происшествии, которое у нас там случилось: в бытность нашу в Тласкале вулкан, находящийся возле Уэксосинго, извергал более сильное пламя, чем обычно, чему наш капитан Кортес и все мы, ничего подобного еще не видевшие, немало дивились.
Одного из наших капитанов по имени Диего де Ордас разобрала охота пойти поближе, посмотреть, что это такое, он спросил у Кортеса дозволения подняться на вулкан, и ему было дано не то что дозволение, но даже приказ. С собою он взял двух наших солдат и нескольких знатных индейцев из Уэксосинго, и индейцы, которые шли с ним, все стращали его, говоря, что, когда он пройдет половину пути до Попокатепетля — так назывался вулкан, — ему невмоготу станет от сотрясения земли, от огня, и камней, и пепла, извергающихся из вулкана, и что сами они не отважатся подняться выше места, где у них стоят несколько капищ с идолами, именующимися идолами Попокатепетля.
И все же Диего де Ордас с двумя товарищами прошел весь путь до вершины, а индейцы, сопровождавшие его, остались ниже, ибо не решались идти далее. Как потом рассказывали Ордас и солдаты, когда они поднимались, вулкан начал извергать еще более сильные снопы огня и обгоревшие, легкие камни и тучи пепла, и им пришлось остановиться — целый час они не могли сделать ни шага
