враждебны интересам крестьян, которые он защищал. Уже в феврале 19 г. он заявил: если большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им: «Добро пожаловать»; если же для того, чтобы монополизировать Украину, мы скажем им: «Руки прочь». В апреле того же года на 3-м Гуляйпольском крестьянском съезде Махно прямо сказал, что советская власть изменила революции, а компартия узурпировала власть и окружила себя «чрезвычайками». В июне 19 г. Махно объявлен вне закона, а осенью большевики вновь заключили с ним союз против Деникина. Борьба против Врангеля, но и против большевистской диктатуры. Задача защиты деревни от города, от эксплуатации её любой насильственной властью. Тщетная надежда, что Красная армия будет воевать «за свободные советы», установит «истинно народную власть». Разочарование в этой надежде.
Э. Багрицкий в поэме «Дума про Опанаса», написанной в духе советских официальных установок, все же объясняет, устами своего героя, почему тот попал к Махно:
И хотя, повторяю, поэма была написана в официальном духе, Махно и Опанас осуждены, комиссар Коган героизирован, власти почувствовали всё же какой-то «душок», сочувствие автора к Опанасу, и в конце 40-х гг., в разгар борьбы с «космополитами», поэма была подвергнута критике, и за то, что романтизированный Опанас — махновец, и за то, что большевик Коган — еврей.
В 20-м году Махно вновь объявлен вне закона за отказ выполнить приказ Сталина: выступить против Польши. Махно не без основания считал, что война с поляками — захватническая и вмешиваться в нее не в интересах Украины (см. подробнее). Действия советских войск против Махно закончились летом 21 г. Он и остатки его войска, разгромленные Красной армией, перешли границу Румынии. Затем Махно оказался в Польше. Советское правительство требовало его выдачи. В Польше Махно судили, но оправдали. В 24 г. он переехал в Германию, а позднее во Францию, где и умер в 34 г. в Париже, забытый, много лет болевший (сказывалась потеря легкого в каторжной тюрьме, многочисленные ранения), по сути — нищий, существовавший на пожертвования анархистов. Оставил после себя 3-томные мемуары.
Некоторые историки считают, что слово «махновщина» может быть применимо ко всему, что происходило в России и во время первой революции, и в период Октября, в годы гражданской войны. Ориентация либеральной интеллигенции на европейские образцы вызвала народный ответ: стихийный бунт, новую пугачевщину, в которой смешались и искренняя ненависть к старой власти, готовность бороться с ней, не щадя жизни, и разбойная стихия, и пьянство, и убийства, бездумное пролитие крови, озверение, потеря человеческого облика, этических норм, без царя в голове и Бога в сердце. Здесь не теория определяла действия, а стихийный порыв, страсти, забвение всех сдерживающих начал, как у лошадей, которые понеслись, закусив удила. В первую очередь это относилось к крестьянству, но и к рабочим, к тем, кто поддерживал большевиков. Лишь в XX1 веке начинается героизация Махно (телесериал о нем).
Махновцы грабили и убивали не меньше, чем все остальные. Здесь даже речь не идет о пытках и массовых убийствах периода диктатуры Сталина (да и Ленина), когда погибли миллионы людей. А только о периоде от первой русской революции до гражданской войны. Напомню о так называемых «эксах» (экспроприациях), проводимых большевиками. Лозунг «экспроприация экспроприаторов» по сути означал: «грабь награбленное». Назовем героизированного, легендарного Камо (Симона Тер-Петросяна, 1882–1922), близкого друга Сталина (оба родились в Гори). О нем в свое время поставлено несколько фильмов, восхваляющих его «подвиги». Он организовал ряд «экспроприаций», летом 04 г. бежал из тюрьмы в Батуми, одной из самых надежных в Закавказье. Бежал дерзко, днем, во время тюремной прогулки. Летом 07 г. Камо организовал ограбление филиала государственного банка в Тифлисе. Похищено более 340 тыс. рублей, а во время взрыва погибли и были ранены несколько десятков человек. С этим не считались. Большевики послали Камо в Германию закупать оружие и взрывчатку. Там его арестовали. Он длительное время симулировал сумасшествие, пройдя все проверки на симуляцию, в том числе на нечувствительность к боли. Его вернули в Россию. В конце концов приговорили к смертной казни, но в 13 г. амнистировали (300-летие дома Романовых). Во время гражданской войны Камо сформировал отряд смертников-камикадзе, куда входили и женщины: «женщин, которых он набирал себе в отряд, спрашивал: можешь привязать к животу бомбу, пройти в штаб белых и взорвать себя вместе с ними?». В 22-г Камо возвратился в Тифлис, где в то время был Сталин. Ночью Камо, ехавший на велосипеде, попал под грузовик. Об его смерти ходили разные слухи. Точно известно лишь то, что памятник ему уничтожили по приказу Сталина и его сестра была арестована. Слишком много знал.
«Экспроприациями» (попросту грабежами) занимался согласно некоторым версиям в период революции 1905–1907 гг. и Сталин. Во всяком случае это не противоречило его «моральному облику». О такой версии рассказывает Фазиль Искандер в «Пирах Вальтасара». При этом, в отличие от Камо, Сталин добывал таким способом деньги не только для партийной кассы, но и для себя лично. 4-й съезд РСДРП осудил подобные действия, но Сталин не подчинился решению. В 08 г. он, набрав шайку, захватил и ограбил пароход «Николай», схвачен жандармами, позднее был исключен из партии. В связи с этим возникает вопрос о шести «героических побегах» Сталина из Сибири. Сибирские сторожилы утверждали, что в зимних условиях такой побег был бы невозможен и для местных медведей, проводящих зиму в берлоге. А Сталин тем не менее бежал, весьма успешно. Здесь возникают вопросы: не помогал ли ему кто- нибудь? Не был ли он связан с царской охранкой?
Организация поисков, как ни парадоксально, исходила от самого Сталина. Готовя преследования «врагов народа», он поручил Ягоде, руководителю наркомата внутренних дел, подобрать материал о связях будущих подсудимых с полицией. Такие связи, видимо, были у многих деятелей революционного движения (вспомним историю Азефа). Ягода приказал поискать подобный материал сотруднику НКВД Исааку Штейну, а последний, роясь в документах охранки, в делах заместителя начальника департамента полиции С. Е. Виссарионова, с ужасом обнаружил фотографию молодого Сталина и ряд писем-донесений, написанных хорошо знакомым Штейну почерком. Предварительная экспертиза подтвердила идентичность почерков. Я не знаю, сообщил ли Штейн о своем открытии Ягоде, но он с папкой документов отправился в Киев к своему другу и бывшему начальнику, в то время наркому внутренних дел Украины В. Б. Балицкому. Провели повторную экспертизу, с тем же результатом. Ознакомили с документами Косиора, Постышева и Якира (первого и второго секретарей ЦК КПбУ и командующего Киевским военным округом). Те, судя по всему, Сталина не известили. Не исключено, что не очень его любили. Да и как было извещать о подобном: это — равносильно вынесению себе смертного приговора. Но разведка Сталина кое-что о документах узнала. И Косиор, и Постышев, и Якир были причислены к «врагам народа» и казнены. Погиб и Балицкий. Вряд ли документы явились главной причиной расправы с ними, но сыграть свою роль и они могли. Судьба Штейна не известна. Он мог и затеряться, избежать расправы, а мог и погибнуть. Документы же оказались за границей. Их передали одному из лидеров европейских социал-демократов Камилю Гюисмансу, а тот
