– - Спасибо, тетя Анна.
– - Не за что, родимый.
Макарка зашагал к своей усадьбе. Увидевши свое гнездо, он почувствовал, как у него застилает глаза и ноги ступают уже не так уверенно. Вот и амбар. Около тына стоит Машка и развешивает белье. Она повертывает к нему лицо; оно все такое же, только загорело очень.
– - Никак, Макарка?! -- воскликнула Машка, и Макарка заметил, что в ее глазах блеснул какой-то огонек. И этот огонек осветил его сердце, ему стало легче, и он попробовал улыбнуться.
– - Где Макарка? -- послышалось из амбара, и в растворенную дверь амбара показалось лицо матери. Она взглянула на мальчика, но Макарка не стал вглядываться в ее лицо и бросился к ней. Снявши картуз, он обвил ее шею и потянулся к ней губами.
– - Вот я сегодня во сне чай-то пила -- нечайно и вышло, -- говорила мать, целуя его. -- Ты что же это, аль нам помогать пришел?
– - Я, мама, денег принес, -- поспешил заявить Макарка.
– - Денег? Что ж ты -- зажил?
– - Зажил. Восемь рублей. Еще тетка Матрена вам всем по платочку прислала.
Оторвавшись от матери, Макарка поцеловался с Машкой.
Мать растерялась от неожиданности. Она скрылась в амбар, взяла там лукошко с мукой и стала запирать амбар.
Макарка стоял около Машки, и Машка спрашивала его:
– - Пешком аль на подводе?
– - Пешком.
– - Ах ты, возгряк этакий, небось ноги-то отбил?
Машка глядела на него, и глаза ее смеялись; Макарке стало совсем легко.
– - Ну, пойдем в избу, -- сказала мать. -- С кем же ты шел-то?
– - Один, -- храбро заявил Макарка.
– - И не боялся?
– - Не-е… чего же?
– - Мало ль худых людей!
– - Я убег бы.
Они вошли в избу. Изба Макарке показалась и ниже и теснее, чем она была прежде, хотя все в ней было по-старому. Сбросив сумку и оставив у порога сапоги, Макарка сейчас же расстегнул ворот, вытащил гайтан и стал отвязывать от него узелок. Отвязав узелок, он подал его матери. Та дрожащими руками стала его развязывать и вынула две бумажки.
– - Машка, гляди-ка, новенькие! -- радостно проговорила мать, и Макарка впервые заметил у нее такое выражение лица, и сердце его запрыгало, глаза загорелись, и на щеках появился румянец. В нем зародилась уверенность, что его желание исполняется -- на него теперь будут глядеть по-другому. Машка поглядела на деньги и вдруг поймала левой рукой Макарку и прижала его к себе.
– - А мы ломали голову, где что взять. А теперь -- без заботы. Пятерку старосте отдадим -- пусть не грозит, что землю отнимут, а на трешницу травы купим, накосим -- телку пустим, -- у нас и на тот год деньги… да навоз.
– - Добышник объявился, -- трепля Макарку по спине, сказала Машка.
– - Вот и слава богу! От отца толку не было, -- може, от него дождемся, -- проговорила мать. -- Хоть отдохнем немного.
Она говорила не тем тоном, как прежде, и взгляд у нее был другой. Макарке было и радостно, и отчего- то грустно.
Фенька была в грядах. Когда она пришла и ей сообщили, что из Москвы пришел Макарка и принес денег и по платочку, она вбежала в избу, обхватила его и крепко поцеловала.
И весь этот день Макарка чувствовал сладкий туман, который окутывал его и нежил, как ничто не нежило его никогда в жизни. За все время после смерти отца в первый раз Макарка лег спать счастливый и удовлетворенный. Он теперь не чужой для своих кровных, на него не будут уже глядеть, как на лишний ком, попадающийся под ноги на дороге. И он хотя чувствовал, как в будущем, чтобы поддержать себя на этом положении, ему опять придется идти в Москву, опять работать немилую работу и вставать на смену, но это не важно. Важно, что он испытывает сейчас вот, а будущее еще далеко…
И с этим радостным и приятным ощущением Макарка заснул.
