присутствующих его меньше всего раздражал бывший железнодорожник: несмотря на ужасные манеры, он излучал добродушие.
Но англичанин снова насупился при мысли, что ему придётся сидеть за одним столом со своим слугой. Это было вопиющим нарушением традиций, и Аскотт не видел теперь иного выхода, как только уволить Джона…
Молодого англичанина слегка передёрнуло, когда он вошёл в «Апельсиновый цветок»: ресторан показался ему дурного пошиба. Но он заранее с этим примирился и, идя навстречу пожеланию Бузотёра, заказал аперитивы. Бывший железнодорожник, которому не сиделось на месте, вышел, чтобы, как он выражался, «разведать окрестности».
Вернулся он весьма довольный, в сопровождении двух типов, которых он нашёл в садике под кустом и без зазрения совести пригласил на даровую выпивку.
Аскотт не смог сдержать возглас возмущения: перед ним стояли его «сообщники» — Газовщик и Бычий Глаз!
— Месье, — сказал он, обращаясь к Мошу, — что означает эта шутка? Это вы их пригласили?
Мош и глазом не моргнул:
— Я и не думал их приглашать… Вероятно, это сделал Бузотёр… Я вас предупреждал, что он не получал английского воспитания…
Между тем Бузотёр распоряжался так, как если бы сам платил за завтрак:
— Давай, друзья, подваливай! Гляди-ка, закуски уже на столе! Официант, поставь ещё два прибора!
Нини повеселела и подумала про себя: «Ох уж этот Бузотёр, с ним не соскучишься! А то с этим занудой-англичанином недолго и сдохнуть от тоски…»
Аскотт сел в центре стола, справа от него расположилась Нини, слева — папаша Мош. Англичанин уткнулся носом в тарелку, стараясь не замечать происходящего вокруг. Джон чувствовал себя не в своей тарелке, глядя на сидящего напротив хозяина, мрачного и молчаливого, как могила.
Даже Бузотёр приуныл, чувствуя, как его шуточки и балагурство повисают в пустоте.
Только в конце стола Газовщик и Бычий Глаз оживлённо обсуждали между собой свои делишки, решительно пресекая попытки Бузотёра влезть в их разговор.
Фандор, с помощью патрона, кое-как справлялся со своими обязанностями официанта. На кухне хозяин поделился с ним своими наблюдениями:
— Двадцать лет я обслуживаю свадьбы, а такого ещё не видывал: они все сидят как на похоронах!..
Однако Бузотёр отколол новую шутку. Подойдя к окну, выходившему на подъездную аллею, он вдруг закричал:
— Сюда, сюда, ребята! Нам только вас не хватало!
При этом он размахивал руками и подавал знаки кому-то за окном.
Потом, повернувшись к присутствующим и радостно похохатывая, он пояснил:
— Встречаю это я вчера Звонаря и говорю: «Хочешь повеселиться, приходи завтра в час к „Апельсиновому цветку“! И свою лахудру приводи! Не пожалеешь!» А вот и они!
Дверь отворилась, и на пороге появился апаш, известный под прозвищем Звонаря, под ручку со своей подружкой-проституткой.
Увидев бандитскую физиономию вновь пришедшего, Аскотт задрожал от гнева. Только теперь он стал в полной мере понимать, к какой социальной среде принадлежала его жена. «Какое безумие! — думал он про себя. — Как я мог на такое пойти?..»
Но он вспомнил, что в случае отказа ему грозил суд, скандал, бесчестье… У него мелькнула мысль обратиться к прокурору, искать у него защиты от гнусного шантажа. Но тут же несчастный понял, что никто не придёт к нему на помощь, что его ситуация неразрешима, ибо он в ней выглядит смешным, а во Франции стать смешным — значит подписать себе общественный приговор… Было и ещё одно обстоятельство, отрезавшее ему путь к отступлению: Нини была беременна…
Между тем Звонарь без всякого стеснения приблизился к столу и гаркнул:
— Привет корешам!
Это уже было слишком! Аскотт встал и, наклонившись к жене, прошептал:
— Я неважно себя чувствую и хочу побыть один… Я иду в соседнюю комнату и буду ожидать там, когда завтрак кончится.
Он вышел, не дожидаясь ответа. Нини взглянула на папашу Моша — тот сидел как ни в чём не бывало. И тогда она дала волю своим чувствам.
— С меня хватит! — закричала она. — Этот английский хмырь меня достал! Он у меня вот где сидит! Пусть катится — скатертью дорожка!
Слова невесты были встречены радостным гоготом и аплодисментами «корешей». Стаканы быстро наполнялись и опустошались, посыпались шуточки, у всех пробудился аппетит.
— Послушай, папаша Мош! — кричал Бузотёр. — Сдаётся мне, жених какой-то малость недоделанный! И как это Нини будет с ним управляться? Вернее, он с ней?..
— Обо мне не беспокойся, я-то управлюсь! — отвечала бойкая девица.
И поскольку все замолкли, ожидая пояснений, она добавила:
— Чего уставились? Поговорите промеж себя, а мне надо с папашей Мошем парой слов перекинуться!
Понизив голос, она зашептала старому мошеннику:
— Ну и муженька ты мне удружил, нечего сказать! Да я от него через два дня мотану — только меня и видели!
Мош пожал плечами:
— Уж очень ты нетерпелива! Погоди немного — увидишь, что я был прав… Ты слишком умная и красивая девушка, чтобы провести всю жизнь среди этих скотов, которые только и знают, что орать да напиваться… Ты станешь великосветской дамой, королевой красоты, царицей Парижа… Это говорю тебе я, папаша Мош!
У девчонки разгорелись глаза:
— Я буду богата? У меня будет много денег?
— Больше, чем ты можешь себе вообразить! Но для этого тебе нужно сидеть и не рыпаться по крайней мере девять месяцев, пока твой детёныш не появится на свет… А там узнаешь, какой сюрприз приготовил тебе папаша Мош!
Прислуживая за столом, Фандор ловил то там, то здесь обрывки разговоров. С особым вниманием он следил за папашей Мошем. Поскольку тот сидел, а Фандор стоял, он смог, наконец, разглядеть глаза старика, обычно скрытые очками. Его поразил их холодный стальной блеск, так не вязавшийся с убогой внешностью стряпчего. Журналисту казалось, что где-то он уже видел этот взгляд…
Кто же был на самом деле этот таинственный персонаж, построивший дьявольский план женитьбы богатого англичанина на парижской проститутке и железной рукой приведший его в исполнение?
Фандор также задавался вопросом, какую роль сыграл Мош в таинственных событиях на улице Сен- Фаржо… И чем больше он размышлял, тем настойчивее в его сознании укоренялась мысль, что под маской Моша скрывался не кто иной, как… Фантомас!
О, это очень многое объясняло! В том числе и появление человека в чёрном капюшоне на чердаке дома, где жил папаша Мош. Тогда Фантомас сделал всё для того, чтобы полиция обнаружила Фандора внутри китайского фонаря…
«Но зачем это ему понадобилось? — спрашивал себя журналист. — Почему Фантомас просто не убил меня?». И тут Фандор понял тайные замыслы Мастера преступлений. Фантомасу было мало просто устранить противника или неудобного свидетеля. Он делал это так, чтобы потом списать на мертвеца одно или несколько преступлений, совершённых им же, Фантомасом…
Фандор наблюдал, размышлял, не переставая прислуживать за столом довольно, впрочем, неуклюже, что вызывало недовольные взгляды хозяина ресторана. Журналист прислушивался также к тому, что говорили между собой апаши, и почерпнул из их разговоров важные сведения.
Так, он понял, что среди них зрело открытое недовольство действиями Фантомаса. Его упрекали в
