ваша поездка была приятной. Разрешите переговорить с капитаном по служебному делу, а? Он быстро вернется.
Лесли вылез из машины. Как только они отошли шагов на пятнадцать в сторону, майор набросился на него:
— Я жду вас уже полчаса. Я готов убить вас. Видимо, думаете, что все еще находитесь во Франции, а вы здесь на службе!
— Ах, так! — вспыхнул Лесли.
— Именно так! — буркнул Горрелл, стараясь не сорваться, а сам весь дрожал от возмущения, — В девятнадцать часов, то есть два часа назад, русские взорвали водородную бомбу над островом Беннетта. Только ваша машина, капитан, готова к полету. Необходимо было подлететь к облаку, а вы тут… — Майор выругался и уставился взглядом в приближавшуюся стену тумана, за которой с трудом угадывалась прибрежная линия. — Оглянитесь по сторонам. Пока вы подниметесь в воздух, этот молочный суп разольется по всему небу.
— Я готов взлететь при любой погоде! — решительно заявил Лесли.
Майор Горрелл так и застыл с раскрытым ртом, отчего стал похож на человека, которому неожиданно плеснули в лицо холодной водой.
— Но только не здесь, — тихо проговорил он. — Вы дурак… Форменный идиот… — Горрелл повернулся и направился к машине.
Лесли шагал за ним следом.
* * *
Только на следующий день, в полдень, самолет капитана Лесли поднялся в воздух. К тому времени тяжелые облака переместились на запад, поближе к Азиатскому континенту, а когда самолет миновал плотную стену тумана, блеснуло солнце. База вместе со своими сигнальными огнями, радарами, кранами и складами, электростанцией, прачечной, металлическими бараками и Брендон осталась далеко внизу, скрытая толстым слоем белых облаков.
Затем туман кончился и справа показались вершины гор. Самолет уже не набирал высоту, он летел прямо на северо–запад. Как только он достиг сплошных льдов, штабс–сержант Хестер проговорил в микрофон:
— Курс три–один–девять, капитан, — и принялся что–то насвистывать себе под нос.
Видимость была великолепной. Внизу раскинулись безбрежные ледовые поля. При такой видимости полет на большой высоте обещал быть удачным. Небо здесь было не голубого, а фиолетового цвета, а солнце походило на раскаленный диск. Двигатели в разреженном воздухе слегка повизгивали, оставляя за собой белую полосу конденсированного воздуха.
Через двадцать восемь минут полета самолет пересек невидимую границу советского сектора.
— На острове Врангеля хорошая погода, — заметил лейтенант Харрис. — Но желания совершить промежуточную посадку у нас нет, не правда ли? А то бы они скипятили нам чайку…
Это был молодой ухоженный мужчина, который казался красавцем даже в очках–консервах и летном костюме. Он любил пословицы и присказки, за что его прозвали в шутку Болтуном.
Лесли молча показал на приборную доску, на которой было тиснуто одно из изречений: «Никогда не играй чужой жизнью!» Взяв бинокль, он подошел к иллюминатору и поглядел вниз. В юго–западном направлении, на самом горизонте, на расстоянии примерно триста миль от того места, в котором они находились, сквозь марево, ползущее над морем, просматривалась земля. Лесли отчетливо различал темный скалистый склон и покрытую ледниками вершину. Русские называли ее горой Советской, а американцы Верри–Монт. Она служила хорошим ориентиром, хотя вершина ее чаще всего была затянута облаками. За ней находился пролив Лонга, а еще дальше гористое сибирское побережье. Однако его из–за шарообразной формы земли не было видно даже с такой высоты.
Какое–то время казалось, что остров Врангеля сопровождал их, подобно Фата Моргане, по правому борту. За неимением другой точки весь экипаж смотрел назад, на Берри–Монт. Капитан от кого–то слышал, что этот необитаемый ледовый остров, хотя и приближался по размерам к Сицилии, впервые был открыт только в 1849 году. На протяжении трех десятилетий никто не посещал его. И лишь летом 1884 года на него ступил американский капитан, а чуть позднее, в 1913 году, сюда попали несколько канадцев, потерпевших кораблекрушение. После спасения они рассказывали, что на острове водится уйма полярных песцов, медведей и прочего зверья, и британские предприниматели, соблазнившись этими рассказами, попытались в августе 1921 года образовать там колонию, но большинство высадившихся на острове колонистов умерли от цинги. Через три года советский ледокол спас оставшихся в живых, доставив их в Канаду. На острове был водружен красный флаг, установлена радиостанция, выставлен метеорологический пост, построен аэродром… И одному дьяволу известно, чем сейчас занимались на этом острове русские. На базе ходили слухи, что начиная с 1952 года остров использовался как полигон для испытания ядерного оружия. Однако впоследствии из–за близости американских постов наблюдения на Аляске русским пришлось перенести полигон во внутренние районы советской Арктики.
Вскоре остров Врангеля скрылся из виду.
— Курс три–один–пять! — передал Хестер, и капитан внес поправку в автопилот.
Особенность полета в этих широтах заключалась в том, что приходилось довольно часто вносить поправки в курс самолета. В принципе для Лесли это не составляло труда. А уж если полет проходил без осложнений, он испытывал восторг от сознания того, что летит на такой огромной высоте. Но сейчас капитан думал о неприятностях, подстерегающих их на борту машины.
Неприятности эти фиксировали два счетчика Гейгера, установленные на различную чувствительность. Своим тиканьем они сигнализировали второму пилоту о наличии на самолете радиоактивной пыли. Еще три счетчика были помещены в изолированные камеры для замера степени заражения находящегося там воздуха. Специальный дозиметр показывал общую дозу радиоактивности; установленный в вентиляционных колодцах счетчик альфа–частиц улавливал молекулы плутония, которые представляли особую опасность; два счетчика были опломбированы, и их показания не мог прочесть даже командир. Вот, собственно говоря, почему каждому члену экипажа выдавали защитные очки, карманные фильтры, специальные носовые платки и специальные респираторы на случай разгерметизации кабины и попадания в нее элементов распада. Изо всех бед, которые грозили экипажу, это была самая страшная.
Лесли что–то тихо насвистывал. Если пилот не верит в свою счастливую звезду, ему лучше вообще не подниматься в воздух… Палец Лесли продвинулся по карте. По данным Хестера, они вот–вот должны достигнуть расчетной точки. Они пролетали над местностью, где тридцать лет назад совершил посадку Уилкинс на биплане «Стинсон». С помощью лота он замерил там глубину моря — оказалось семнадцать тысяч футов. Это был рекорд. Однако на обратном пути в Барроу у него заглох мотор. Он совершил вынужденную посадку, поломав при этом шасси.
Палец капитана Лесли заскользил дальше по карте, пока не приблизился к толстому красному кресту, поставленному сбоку от Новосибирских островов. Капитан знал, что этим крестом была обозначена точка пересечения, вычисленная на основании сейсмограмм. Сделать это оказалось очень нелегко. На месте креста, очевидно, и произошел взрыв. Однако никаких следов там наверняка не осталось, они скорее всего уже находились в стратосфере. И одному дьяволу известно, где именно.
Лесли проследил линию, прочерченную главным метеорологом базы, который полагал, что радиоактивное облако будет под воздействием ветра перемещаться в северо–западном направлении, меняя высоту. По его мнению, облако это должно продвигаться в направлении Гренландии и Шпицбергена со средней скоростью тридцать пять миль по кривой, которая в какой–то степени напоминала дрейф Нансена в 1893 году… Если самолет догонит облако примерно в пятнадцать часов, то со времени взрыва пройдет двадцать часов и, следовательно, облако должно будет находиться в двухстах милях севернее острова Комсомолец.
— Наши метеорологи считают, — заметил Лесли, — что взрыв произведен неподалеку от того места, где Нансен в свое время оставил «Фрам» и откуда отправился к Северному полюсу.
— Не последовать ли нам его примеру? — откликнулся Харрис.
— Каким образом?
— Оставить самолет и отправиться на поиски искомого.
— Раньше ты шутил остроумнее, — бросил Лесли.
