было достаточно.
Отмечать великий Праздник община сошлась в собрании перед заходом солнца. Все молитвенники были в белых холщовых одеждах: мужчины – справа, женщины – слева. По знаку Хизкии мудрецы встали чинно рядом, подняв вверх глаза и руки, в знак того, что в такой день они смотрят на вещи лишь достойные, а руки их чисты и не осквернены прибылью и делами, противными Небесному Отцу.
В первом ряду среди старших сел Пасхур и многие еще не старые мужи, достигшие зрелости в духовных трудах.
Хизкия спросил, не хочет ли кто-нибудь предложить тему беседы? Вопреки правилам, – новичкам разрешалось лишь слушать, – Йехошуа снова поднял указательный палец. Хизкия кивком разрешил ему говорить.
– Я хочу поговорить о смерти Элифаза. Если в законе не говорится о чрезмерных ограничениях в жизни людей, не есть ли истязание плоти – желание возвысится над единоверцами, а не служение Господу?
– Чем же Элифаз возвысился? Подвигом? Мошеах, повергшись перед Господом, сорок дней и сорок ночей хлеба не ел и
