перевернулся на спину и, заложив руки за голову, уставился в небо.
– Ну, ты чего? – дернул его за локоть Иааков. – Гляди!
Йехошуа покосился через плечо на берег. Две женщины уже обнажились и, собрав смоляные косы в узлы на затылках, вошли по колени в речушку. Они весело заохали, присели, трогая студеные струи, и выпрямились. Женщины задорно поглядывали друг на дружку, словно ожидали, кто первая ухнет в стремнину. Йехошуа только и разглядел тяжелые груди с большими розовыми сосками, да что-то рыжее внизу живота и подмышками в белой соли. Когда старшая из женщин, снисходительно кривя рот, пошла к воде – у нее были вислая грудь и короткие жилистые ноги – Йехошуа покраснел и отвернулся.
– Гляди, сейчас младшие полезут! – горячо прошептал Иааков.
– Грех это. В законе сказано…
Иааков отмахнулся.
– Закон знаешь, а как женщина устроена нет! Они язычницы, значит можно. Смотри, смотри. У той, что слева уже волосы. Как мох в расщелине камня…
Йехошуа заткнул уши пальцами, но все равно слышал звонкий смех и визг
