Чтобы подавить бешенство, он приник к фиалке и направился к вельможам по ослепительному мозаичному полу. Свита столпилась у входа.
– Приветствую тебя, Антипас! – Консул радушно улыбнулся, и про себя заметил: широкий синдон уже не скрывал живот наместника, а его пальцы в перстнях с драгоценными камнями припухли от жира.
Антипас расцветил страх льстивым и витиеватым ответом. Говоря, он подумал о сенаторе: постарел! Но ехидный рот и пористый нос огурцом, с годами чуткий к вину, все те же.
– Надеюсь, сбор букетов не обременил тебя? – перебил легат. Прокуратор хмыкнул, и щеки тетрарха от ярости стали малиновыми под цвет всаднических полос на тоге и на тунике Копония. Антипас презрительно подумал: броня лучше подходит наместнику Иудеи, солдафону с шеей, как у быка, нежели платье благородного мужа, и улыбнулся «дружеской» вольности консула. Тетрарх протянул цветок засеменившему рабу.
– Прими подарки, – царь поднял руку и рабы с сундуками было ступили вперед.
Сенатор небрежно отмахнулся.
– Да, да, непременно.
