забыли. А ты в рванье. Иль не угодил своему богу?
Старика мучила жажда. Со вчерашнего дня несчастного не кормили. Но просить воду и пищу у богохульника он считал изменой вере.
– Забавный вы народ! – вдруг заговорил солдат, поднимаясь. Он отряхнул солому с колен и надел пояс с оружием: скоро смена. Зачерпнул из жбана вино, разбавленное водой. – Ты за Бога своего, – он утер раздвоенный подбородок, – а предаешь своих, кто в него верит.
– Не к вам я шел, а к четверовластнику! Он идумейского племени, но все же не язычник! – взвизгнул иудей, выпучив глазки, и жилы на его шейке напряглись тетивой. – Это он продался за венец своего отца изувера и меня привел на глумление. Не Богом ему власть дана, но вами! И коль Богу угодно меньшее из зол, так лучше пожертвовать горсткой безумцев, чем вы опять страну кровью зальете!
– Тебе виднее, – примирительно сказал солдат и присел к конюху. Он достаточно пожил и ценил чужую прямоту. – Только не вздумай говорить это на допросе! А то живо на кресте окажешься. Свои камнями не зашвыряют?
– Лучше быть проклятым людьми, чем стать неугодным Богу…