Редль сыграл решающую роль в провале австро-венгерской агентурной сети в России. Более того, его действия практически парализовали контрразведку. Но, несмотря на провалы, никому и в голову не приходило заподозрить Редля в предательстве. Конспиративные встречи Редль проводил крайне осторожно. Его контакты с русскими происходили не в Вене, а, как правило, в шикарном карлсбадском «Гранд-отеле Пупп». Среди переданных Редлем документов были секретные планы ведения возможных боевых действий в случае вооружённых конфликтов, а также относящиеся к ним секретные инструкции, карты Генерального штаба, мобилизационные инструкции, документы о численности войск, анализы манёвров и военно- технические характеристики. Благодаря щедрым гонорарам, этот офицер, не вылезавший из долгов, теперь принадлежал к сливкам общества. Он становится завсегдатаем фешенебельных венских ресторанов, разъезжает в дорогих лимузинах с ливрейным шофёром, держит несколько верховых лошадей, живёт в роскошном особняке.
Не забывает он и своего возлюбленного, улана Штефана Хоринке, который был зацепкой для русской разведки. Редль дарит ему спортивную машину, пару скакунов и оплачивает его квартиру, он даже назначает своему другу фиксированный месячный оклад и смотрит сквозь пальцы на его связи с девушками.
Чтобы объяснить столь внезапное изменение образа жизни, Редль распространил слух о смерти богатой тётки, якобы завешавшей ему наследство. Его начальников такое объяснение удовлетворило, хотя было известно, что один из его братьев, скромный чиновник, живущий в Лемберге, едва сводил концы с концами.
По некоторым сведениям, в отдельные годы Редль получал от русской разведки вознаграждение, превосходившее годовой бюджет всего разведбюро. Русское верховное командование очень ценило его. Через Редля в Генштаб австрийских войск попадали ложные данные о русском военном потенциале, в частности, нашей разведке удалось существенно занизить данные о стратегических резервах российской армии.
Редль пользовался высоким авторитетом не только как руководитель разведбюро, но и как эксперт, привлекавшийся при ведении дел о шпионаже. Вот что вспоминает о своей первой встрече с Редлем военный прокурор подполковник юридической службы в отставке доктор Ганс Зелигер:
«Я познакомился с Редлем в 1904 году. Он был любезен, настоящий джентльмен. Когда нас представили друг другу, он пожал мне руку и сказал: „Я рад, что такой молодой военный юрист, как ты, сразу получил возможность участвовать в одном из самых громких шпионских процессов. Здесь ты многому научишься, а я по ходу нашего сотрудничества буду охотно помогать тебе в профессиональном смысле…“ Во время моего многомесячного пребывания в Галиции мы встречались едва ли не каждый вечер. Потягивая дорогое вино и попыхивая сигарой, Редль, обычно избегавший общения с армейскими офицерами, выказывая тем самым некую благородную неприступность, делался разговорчивым.
— …Несмотря на моё немецкое имя, я русин, — заявлял он, — Говорить по-немецки я научился по- настоящему лишь в средней школе. Мой отец работал сначала на железной дороге, потом в полиции и наконец в военной прокуратуре при Главном штабе в Лемберге. Там он отвечал за содержание арестованных военнослужащих. Я появился на свет в 1864 году, я был вторым ребёнком. Можешь вообразить, какое у меня было детство: мать рожала одного младенца за другим, а отец получал всего пятьдесят пять гульденов в месяц!
Редль задумчиво раскурил сигару, затем протянул и мне изящный портсигар с серебряными инициалами „А.Р.Я.“. Он медленно наполнил наши бокалы и продолжил:
— В народной школе я учился на „отлично“ по всем предметам. Поэтому понятно, почему отец так хотел дать мне высшее образование. Он мечтал, чтобы я стал военным следователем или священником. О большем он, мелкий военный чиновник, живущий только на жалованье и не имеющий офицерского звания, и мечтать не мог. — Редль сделал ещё пару глотков и смерил меня холодным взглядом. — Однако я, как видишь, не стал ни тем ни другим… — Он тихонько рассмеялся. — Хотя я то и дело сталкиваюсь с вами, военными прокурорами. К счастью, только как эксперт. Мой дядя по материнской линии имел чин пехотного капитана и служил в гарнизоне города Черткова. Однажды он приехал к нам на побывку и убедил отца, что для меня самой перспективной и недорогой стала бы подготовка к военной карьере. Мне было четырнадцать лет, когда я успешно сдал приёмные экзамены в Лембергскую кадетскую школу. Там я был самым молодым воспитанником вплоть до заветного дня присвоения чина заместителя юнкера. А потом однажды на шикарном балу в Вене меня, ещё совсем молодого обер-лейтенанта, представили тогдашнему премьер-министру графу Бадени. Он заговорил со мной по-польски, я ответил ему настолько правильно, что он принял меня за поляка. Позднее, из разговора с начальником Генштаба бароном Беком, я узнал, что премьер Бадени упомянул о старательном галицийском офицере, который как будто несёт в своём ранце маршальский жезл…»
Авторитет и власть Редля постоянно росли. Он умело использовал в интересах своей службы самые современные достижения криминалистики. Его тесные контакты с прокурорами и высокими чинами уголовной полиции, и прежде всего личная дружба с генеральным прокурором доктором Поллаком, открывали перед ним широкие возможности для приобретения опыта, хотя он и не обладал специальной профессиональной подготовкой. Несколько выигранных им судебных процессов по шпионажу принесли ему славу выдающегося специалиста в этой области.
Первым делом, к которому привлекли Редля, было разоблачение одного шпиона, которое молодой генштабист провёл очень остроумно и хладнокровно. Вскоре уже нельзя было представить себе ни одного мало-мальски значительного процесса о шпионаже, в котором он бы не участвовал. Он был автором ряда важных служебных инструкций, в том числе руководства по вербовке и проверке тайных агентов, нормативов по разоблачению шпионов внутри страны и за рубежом, схемы добывания разведданных.
В 1909 году Редль, уже в чине полковника, получает в знак признания выдающихся заслуг орден Железной короны III степени. Если бы начальник Генштаба не решил направить его в Прагу, то в 1909 году он почти наверняка стал бы руководителем разведбюро. Год спустя полковник Август фон Урбански- Острымеч отзывался о нём так: «Редль хорошо знает своих сотрудников да и вообще разбирается в людях. Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Всё это, в сочетании с благородным образом мыслей, тактом и умелым обхождением с людьми, делает его достойным не только должности начальника разведбюро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления».
В связи с обострением политической ситуации русская разведка запросила у Редля копии новейших планов развёртывания вооружённых сил против Сербии и России. Но этих планов нет в распоряжении секретной службы, они хранятся в оперативном управлении Генштаба. Эту сложную задачу Редль решает следующим образом. За представление планов развёртывания всей императорской и королевской армии он требует от русских, помимо гонорара, также информацию о шести важных русских агентах. Сделка удаётся блестяще: русские агенты разоблачены, а фотокопии документов Генерального штаба, уложенные в дипкурьерский чемодан русского военного атташе, отправляются в Варшаву.
Тем временем служебный рост Редля продолжается. В мае 1912 года ему присваивают чин полковника, а в октябре 1912 года, вскоре после начала Балканской войны, за заслуги перед разведбюро его повышают и переводят в Прагу на должность начальника штаба VIII армейского корпуса, хотя неофициально он остаётся сотрудником разведбюро. В его обязанности входит и оперативное планирование, по крайней мере на корпусном уровне, что очень радует русских. В новой должности Редлю сложно встречаться со связными иностранных разведок, поэтому большинство заданий и денежные переводы из соображений безопасности теперь пересылаются по почте. Согласившись на это, Редль допустил роковую ошибку: он упустил из виду давние австрийские традиции перлюстрирования корреспонденции.
Возможно, впрочем, разоблачение Редля было случайностью. Он забыл (!) своевременно забрать на почте присланный на другое имя конверт с очередным гонораром от русской разведки. Подозрительный конверт переслали в полицию, оттуда — в разведбюро. На конверте значилось два подставных адреса русской разведки. Австрийские спецслужбы установили за почтой наблюдение. Почтовый служитель должен был подать знак, когда придут за пакетом.
Ловушка почти захлопнулась, когда полковник Редль, переодетый в штатское, явился на почту за пакетом. Однако полицейские замешкались с арестом, Редль вскочил в такси и успел скрыться. Его
