строить фабрики, а после того, как они были построены, те же рабочие поставляли дрова для топлива, жженый древесный уголь, выполняли широкий спектр услуг и даже обеспечивали учеников, которые должны были обучаться для квалифицированной работы. В развитии промышленности в России принуждение не могло преобладать так сильно, как оно доминировало в росте вооруженных сил, и все же к нему обращались часто и в крупных масштабах. Кроме того, на фабриках и в мастерских была практически армейская дисциплина. Ленивые, пьяные или просто небрежные рабочие наказывались не только штрафами, но и подвергались порке, заковывались в цепи или помещались в тюрьму. В развитии промышленности, как и во всем, что делал Петр, рост и прогресс, не доступные для чувств его подданных, мощь государства, а не индивидуальное благосостояние были ключевыми мотивами.
Несмотря на многие провалы и неудачные начинания, царствование Петра было временем больших достижений в развитий российской промышленности. Подсчитано, что к 1726 году, год спустя после его смерти, 52 % объема экспорта всей России состояло из простых мануфактурных товаров (главным образом, полотно, холст и железо)[106]. Некоторые из фабрик, основанных в течение этих лет, считались крупнейшими в Европе — например, фабрика парусного полотна в Москве, которая в конце царствования использовала 1162 рабочих. Важнейшая из всех, большая новая металлургическая промышленность, производившая железо и медь в огромных количествах, концентрировалась на Урале. Хотя железная руда была обнаружена там в 1620-х годах и в 1651 году там был построен маленький литейный завод, Тула, Олонец и некоторые другие области до конца семнадцатого столетия считались гораздо более важными производителями металлов. С конца 1690-х годов, однако, большие правительственные литейные заводы, построенные на Урале, — процесс, в котором А. А. Виниус, глава Сибирского приказа в течение нескольких лет после 1694 года и в течение некоторого времени близкий соратник царя, — сыграли решающую роль. Богатые рудоносные жилы, большие запасы топлива, переселение (часто принудительное) квалифицированных рабочих из Центральной России и использование приписных крестьян, чтобы выполнять работы низкой квалификации, — все это позволило резко увеличить выпуск продукции в 1699–1703 годах[107]. В то же самое время в области был организован первый завод по выплавке меди (снова по правительственной инициативе), и возрастающий спрос на этот металл для монетных дворов Москвы н С.-Петербурга скоро дал сильный толчок производству. Но минеральные богатства Урала эксплуатировались не только правительственными фабриками. Они заложили основу обширного благосостояния Никиты Демидова, неграмотного ремесленника из Тулы, который начал строительство ряда литейных заводов в 1716 году и стал самым крупным и наиболее успешным промышленником в России. Он был причислен к благородному сословию в 1720 году, а его семья пятью годами позже получила наследственное дворянство. Его быстрый взлет — выдающаяся иллюстрация возможностей, которые Петровский век мог предложить тем, кто был инициативен и достаточно удачлив, чтобы воспользоваться ими. Ко времени смерти Петра Урал был самой большой производящей железо областью в России и почти единственным источником меди. На работах этой отрасли использовалось около 30 000 приписных крестьян — количество, почти равное всему населению региона менее чем два десятилетия назад.
Из всех аспектов экономической жизни России это было такое развитие промышленности, которое вызывало личный интерес Петра и в котором он достиг больших успехов. В сельском хозяйстве картина была совсем иной. Отрасль постепенно развивалась, заселялись незанятые земли, особенно в пограничных областях и Южно-центральной России. Землевладельцы довольно часто переводили крестьян в эти области из более густонаселенных, но менее развитых областей севера и центра. Внутренняя торговля зерном увеличивалась с открытием рынков в Москве, С.-Петербурге, Архангельске, Вятке, Нижнем Новгороде и других городах. Также развивался рынок льна и конопли. Но ни одно из этих достижений не было обязано царю и его действиям. Действительно, имел место ряд скорее отдельных и разобщенных правительственных усилий с целью улучшить сельскохозяйственные методы и производительность. Петр, увидев в завоеванных балтийских провинциях превосходство косы над серпом, применил типичный метод прямой закупки нескольких тысяч кос и послал их в различные российские области, пытаясь распространить их использование. Усилия были сделаны и в поощрении овцеводства (здесь была важна потребность в шерстяной ткани для армейского обмундирования), и улучшении животноводства. Для этой цели были импортированы овцы из Силезии и основаны правительственные конные заводы. Были инициативы, чтобы стимулировать производство шелка; но экспертов из Италии привезли для этой цели только перед самой смертью Петра. И ни одно из его усилий не имело какого-нибудь большого или длительного результата. Совершенствование сельского хозяйства оценивалось ниже в списке официальных приоритетов, чем рост промышленности. Оно также представляло проблемы, и материальные и психологические, очень большой величины. Неграмотное и весьма традиционное крестьянство, глубоко недоверчивое ко всем новшествам, было постоянным препятствием всем попыткам изменить жизнь и одновременно готовым в любой момент лишить власти любого правителя или правительство — факт, очевидный для многих современников. Вебер, ганноверский посланник, чувствовал в отношении российских крестьян, что «их умы кажутся такими затуманенными, а их чувства такими притупленными рабством, что хотя им преподают наиболее очевидные усовершенствования в сельском хозяйстве, все же они не заботятся сойти со старого пути, думая, что никакой орган власти не может понять его лучше, чем делали их предки»[108].
Создание торгового флота, чтобы покончить или, по крайней мере, сократить зависимость России от иностранцев в ведении растущей национальной торговли с внешним миром, было целью, близкой сердцу Петра. Она появилась, конечно же, из его интенсивного интереса ко всем морским вещам и укрепилась с ростом мощного флота, строительством новой столицы и ее быстрым развитием как важного морского порта. Англия к Голландия обогатились посредством обладания большими торговыми флотами и очень выгодней внешней торговлей: не могла бы и Россия обогатиться таким же образом? Этим стремлениям не было суждено сбыться. В пределах России, однако, кое-что могло быть выполнено, чтобы поощрить торговый класс (все еще слабый и ущемленный в статусе и уверенности в себе) и развить внутреннюю торговлю. Рост армии и флота, их потребности в многочисленных поставках различного рода имел сам по себе существенный результат. Административные изменения могли бы также содействовать этому. В 1699 году была основана Бурмистерская Палата, или Ратуша (от немецкого Rathaus), как центральный орган для сбора налогов в российских городах. Наиболее важным поводом для этого было сильное желание увеличить правительственный доход; но другой существенный повод был — усилить городской торговый класс, освободив его из-под контроля воевод и других провинциальных чиновников. Фактически новшество имело небольшой успех в отношении последнего. Петр требовал увеличения налоговых платежей с городов в обмен на ограниченную степень автономии, которую он предложил им; но они не желали принимать такую сделку. Ратуша оставалась, тем не менее, важным финансовым учреждением в течение большего времени правления царя. Это знаменовало известный шаг к более рациональной и централизованной системе сбора налогов, начиная с работы, прежде разделенной для выполнения между целыми тринадцатью различными приказами.
Значительная группа богатых и уверенных в себе торговцев только начинала развиваться в России, и ей суждено было медленно расти в обществе, все еще в основном остающемся военным. Российские торговцы, занимались ли они импортом или экспортом, всегда были в более невыгодном положении по сравнению с купцами Западной Европы. Они должны были оплачивать более высокие проценты по займам и более высокие проценты по страхованию груза; они не имели в своем распоряжении какой-либо точной на данный момент информации относительно рынков и цен, из которых их иностранные конкуренты извлекали выгоду. Все это усиливало их естественный консерватизм и робость. Результатом было то, что они торговали с Западом просто «пассивно», в своих собственных портах (хотя в торговле с Польшей, Венгрией, Оттоманский империей, Китаем и Персией, где у них не было таких препятствий, их позиция была намного более инициативна и агрессивна)[109]. Это означало, что заморская торговля, проводимая российскими торговцами на русских судах, о чем всегда мечтал Петр, не развивалась. Усилия в 1699 и 1725 годах сформировать русские торговые компании по образцу тех, которые успешно работали в Англии и Голландии, дали небольшой результат. Льготные нормы таможенных пошлин на товары, ввозимые на русских судах, были весьма неэффективны.
Малоактивные новые торговые предприятия российского царства обычно полностью зависели от правительственной инициативы и поддержки. Так, в 1717 году два российских фрегата прибыли в Ливорно,
