эксперименты, но чтобы получилось…
– Ты работал с фабовцами или военными? Чем ты вообще занимался на Земле?
Владас вздохнул и уставился в пол. Я посмотрел на занавеску – по ногам китайца текла мыльная вода, Вонг заканчивал мыться, а я так толком ничего и не выяснил.
– Я занимал пост заместителя одной из лабораторий при генеральном штабе, – глухо заговорил Владас. Кровь отлила от его лица, глаза перестали блестеть. – Служил в секторе «В»…
Он взглянул на меня, я поднял брови.
– Ты же знаешь, что это сектор управления сухопутными войсками. – Владас с отрешенным видом уставился в пол.
Ну дела… Передо мной сидит человек, причастный к наивысшим секретам страны! На таких, как он, держится оборона, он – основа основ. Как его сюда вообще упекли, кто допустил такое? Надо же, управление войсками… Я присмотрелся к нейротехнику. Его взгляд по-прежнему был направлен в точку. Серое лицо застыло.
Плохо дело, не туда у нас разговор пошел. Скрипнул вентиль, прошуршала занавеска. Вонг вернулся на кровать и с безучастным видом стал разбирать дробовик, положив его на колени.
– Ты отвечал за мозги генералов? – осторожно спросил я. – Не понимаю, почему ты здесь?
Владас глубоко вдохнул, потер ладонями лицо и шумно выдохнул.
– Я… – Он поскреб большим пальцем впалую щеку. – Я допустил серьезную ошибку, халатность – следствие установило: нанес многомиллионный урон государству, повлекший подрыв обороноспособности…
– А попроще можешь? – перебил я. – Объясни двумя словами.
– Заключил невыгодный контракт на поставку комплектующих для лаборатории. Подмахнул бумажку, не глядя, и вот я здесь.
Мне захотелось спросить его: а как насчет взяток? Ведь наверняка ему или начальнику лаборатории поставщик комплектующих откатил на зарубежный счет кругленькую сумму. Но я не стал развивать эту тему. В конце концов, все мы здесь оказались неслучайно, и не важно, что было у каждого в прошлом. Куда важнее, что делать дальше?
– Мы отвлеклись, – я зевнул, зажмурился, потер глаза. В сон клонило, будто трое суток провел на ногах. – Каким образом можно загнать в память человека информацию, как ее так уложить, чтобы архив распаковался сам по себе в нужный момент?
Владас поднял затуманенный взгляд. Видимо, не получалось у него так быстро с одного на другое переключаться.
– Если есть мнемочип в голове… – Он нахмурился, беззвучно пошевелил губами. – А да, что ж я? Если чип в голове, то через него задают таймер. Архив распаковывается в нужный момент.
– А если нет чипа? Подумай хорошенько.
Вонг клацнул бойком, заглянул в ствол, потом дунул в него и снова посмотрел на свет лампы.
– Ну… – Владас наклонил голову к плечу, потирая костяшками пальцев подбородок. – Есть метод наслоения воспоминаний. Простым языком программируют носителя через чип, вставляют ему в голову исходный код, и в определенный момент, когда носитель идентифицирует его, архив распаковывается.
Меня словно током ударило. Все оказалось проще простого! Я вспомнил коридор-переходник в Крепости, где едва не сцепился с покойником шахтером. Я тогда на потолок посмотрел и…
– У кода есть форма? Как его программируют?
– Да, можно через визуализацию, можно речевой командой активировать отдельные участки памяти. Когда носитель реагирует на ключевое слово или фразу. А в первом случае может быть любая картинка, фотография, что-нибудь еще, какой-то предмет, например.
Так… Я закрыл глаза, стараясь собрать все воедино. Сначала мой мозг среагировал на эмблему Крепости на потолке коридора-переходника, и «включилась» Справка. Потом, кажется, всплыла информация про биосин… Да, точно, когда Дед про карулу заговорил, я мысленно произнес «биосин» – ключевое слово. Что еще было? А еще дважды перед глазами появлялась карта континента. Видимо, проекцию в памяти вызывают схожие изображения объектов или их характерные признаки. В первый раз это были берег Пангеи и океан, а после – крановщик на песке изобразил очертания материка, вот карта и появилась. Ладно, с этим все ясно, разные картинки или слова – это код активации воспоминаний, заложенных кем-то в моей голове. Что-то я упустил. Что-то не складывается, но что именно?
Характерный звук загоняемого в ствол патрона заставил открыть глаза. Вонг, не обращая на нас внимания, отложил один дробовик и взялся за другой. Владас держал в руках кувшин и смотрел на меня в ожидании. Я снова широко зевнул, помассировал виски. Голова потяжелела, глаза слипались.
– А… – начал я и замолчал, стараясь ухватить промелькнувшую мысль за хвост. Важную мысль, ту самую, которая не давала покоя где-то на краю измученного событиями и количеством информации сознания. – А если…
Стоп! Мое сознание. На переходе делают сканирование личности, получают слепок сознания, чтобы идентифицировать каждого заключенного. Если бы оператор ментоскопа обнаружил хоть малейшее отклонение от карты, имеющейся в базе данных, меня бы не выпустили на причал, изолировали. Вполне могли перебросить обратно на Землю для выяснения обстоятельств. Ментальный контроль я прошел не сразу, была задержка, сканирование проводили дважды, но все обошлось.
– Владас, скажи, а если модифицировать личность носителя… Я имею в виду провести наслоения воспоминаний. Инсталлировать их, помимо его воли, или когда носитель не догадывается об операции, усыплен, например, а затем сделать скан, ментоскоп обнаружит вмешательство извне?
Нейротехник усмехнулся и не без превосходства произнес:
– Ментальный контроль фиксирует любые отклонения от имеющегося шаблона. Машину не обманешь. Поэтому ФАБ и военные давно не используют системы, распознающие биометрию, надобность отпала. – Владас приложился к кувшину и допил остатки компота. Вытер губы. – Слушай, ты… Ты и вправду задаешь странные вопросы. Мы хотели поговорить о том, что нам делать дальше. А…
– Подожди, – я поднял указательный палец. – А если как-то изменить настройки оборудования в камере ментального контроля…
– Нет, – он замотал головой. – Ты еще скажи, подкупить сразу несколько фабовцев и техперсонал… Нет, обойти контроль не удастся. Слишком сложная аппаратура, в смысле, там за каждый участок и отдельный блок отвечает свой инженер, плюс на контроле постоянно работают три оператора, а за ними наблюдает дежурная смена…
– Ладно, понял. – Я шумно вздохнул.
Справиться с усталостью и тяжестью в голове уже не получалось. Пришлось лечь и закрыть глаза.
– Может, все-таки скажешь, зачем тебе это? Вопросы о мнемотехнике. К чему ты клонишь, Марк?
Голос Владаса стал глухим и далеким. Я попытался взглянуть на нейротехника, но веки потяжелели, даже рукой пошевелить не удалось.
– Т-так, – собравшись с последними силами, выдавил я. – Зав… тра решим, куда… идти. Вонг…
Я услышал слабый шорох. Почувствовал, что китаец приблизился к моей кровати.
– По… постарайся хорошо отдохнуть. Ночью к нам никто не…
Перед глазами вспыхнули сотни ярких точек, сознание ухнуло в пустоту, помчалось навстречу свету в калейдоскопе причудливых фигур и полос. Последнее, что я увидел, были яркие светящиеся буквы названия гостиницы. Вывеска надвинулась, разрослась до неимоверных размеров, свет стал нестерпимо ярким и вдруг погас.
Понять, что происходит, я не успел, осознал на мгновение, что все теперь будет по-другому. В голове громыхнул чужой, но в то же время очень знакомый голос. Звук его успокоил, полностью расслабил меня, погрузив в пучину воспоминаний. И я отдался их власти покорно и безропотно, не пытаясь сопротивляться.
Глава 6
Новая личность
– Марк, – долетело издалека. – Марк…
Я разлепил веки. Перед глазами туман.
– Марк! – прозвучало рядом и весьма четко. Голос резанул по ушам, так громко звал Владас. – Слышишь
