Впрочем, я не испытал подобных же чувств, когда встретил четвертого члена нашей команды. Он был офицером! После стольких слов о нашем уникальном статусе космических морпехов, они берут и сажают нас рядом с каким-то офицером, чей опыт, по их же признанию, и близко не может сравниться с нашим. После перебора в уме каждой шутки, которую я когда-либо слышал о военной разведке, я остывал. Какой-то мудрый пожилой ветеран однажды сказал, что не все офицеры — пустоголовые. Забавно, но не могу припомнить имя этого мудрого старика.
Капитан Эстебан Идальго действительно приносил некоторые активы в миссию. Он был хорошим морпехом, с большими почестями из войны в Нью-Мексико. Это было на одной чаше весов. Большое количество боевого опыта, но главным образом против людей.
На дебетовой стороне было все остальное. Через пять минут я определил его в своей книге как ярого безмозглого поборника строгой дисциплины. Конечно, пять минут осмотра не тянут на научное исследование, но по ходу дела Идальго только укреплял сложившееся мнение.
— Вам достаточно знать обо мне только одно, — залаял он. — Я не братаюсь. Я настаиваю на беспрекословном соблюдении военной дисциплины и правил. Я требую, чтобы униформы блестели и были в отличном состоянии.
Я не мог поверить в то, что слышал. Как будто события прошедшего года взяли и испарились. Не важно, что человеческий род стоит на грани исчезновения. Важно, что у нас есть правила, которым нужно следовать. История всюду имеет примеры подобного дерьма. Когда армия начинает проигрывать, скорее всего, верховное командование поручает таким вот книжным офицерам напоминать матерым воинам, что победа — это лишь вторичная цель.
Уважение к командной структуре — вот что является священным.
Я чувствовал глаза Хукера, уставившиеся на меня, отслеживающие движение каждого мускула. Возможно, все это было проверкой. Очевидно, сражения с князьями ада были прогулкой в парке. Победа над столь грозным врагом едва ли состыкуется с такими пустяками, как хранение своей обуви блестяще отполированной. Трудно было даже представить капитана Идальго с его идеальными пуговицами на униформе в той гуще опасностей, которые мы с Арлин едва пережили на Фобосе и Деймосе.
— Я изучил ваши боевые отчеты, — сказал он. — Образцово. Это касается обоих. К слову сказать, сержант Таггарт. На Фобосе и Деймосе вы почти искупили свое неподчинение в Кифиристане.
Зачем Хукер это делает? Я хотел вырвать у Идальго его опрятные, в стиле Эррола Флинна, усы и засунуть их ему в глотку. Но я позаимствовал страничку из книги Арлин и надел на лицо бесчувственную маску, как будто был в музее. В течение этого сурового испытания Хукер тщательно меня рассматривал. Как и Арлин. Наконец, гавайский ад закончился, и нас отпустили.
Нам нужно было многое сделать перед финальным брифингом. Надо было пошелестеть с Альбертом и Джилл. Она могла бы быть частью первого этапа нашей миссии, если ей захочется.
Однако она была гражданским и к тому же ребенком, поэтому никто не собирался ей этого приказывать. А еще я был уверен, что все мы захотим попрощаться с Кеном. И с Маллиганом.
Я настоял, чтобы мы с Арлин сделали обширный марш в поисках наших приятелей. Это могло быть лишь остатком паранойи с моих школьных дней, но я чувствовал себя лучше, разговаривая с учителями на открытом воздухе. Пальмы уж точно никто не прослушивал.
— Ну, что думаешь о нашем повышении? — спросила Арлин.
— На каждый светлый луч есть туча, — ответил я.
— Я могла буквально ощутить твое напряжение рядом с нашим новым боссом.
— Похоже, ты не особенно порадовалась за Альберта.
— Смешанные чувства, Флай. Я бы предпочла никогда его больше не увидеть, вместо того чтобы он присоединился к нам для очередной самоубийственной миссии.
— Если у Идальго есть, что сказать по этому поводу…
— Давай поговорим, Флай. Я знаю тебя так же хорошо, как себя, и считаю, что твое раздражение не совсем обосновано. Ярая приверженность правилам не делает из человека второго лейтенанта Вимса. Вспомни, Вимс как раз нарушил правила, когда приказал открыть огонь по монахам.
У нее имелся здесь пунктик. Арлин была на моей стороне с самого начала постоянно откладываемого военного суда над Капралом Флинном Таггартом.
Моя очередь:
— Не наша вина, что этот офицер — тупица.
Хоть я и исполнял приказы, офицеров я никогда не любил. И меня немного раздражало то, что Арлин так хорошо с ними уживается.
— Я скажу тебе точно, что мы будем делать, — сказала она, и могу сказать, что она придала этой мысли большое значение. — Ты слишком зацикливаешься на деталях, Флай. Мне плевать, если Идальго хочет, чтобы униформа хрустела на мне так долго, насколько это вообще возможно без угрозы для миссии. Единственное, что меня волнует — это чтобы капитан твердо знал, что делать.
— Ладная мысль, но мне понадобится еще немало времени, чтобы довести ее до разума.
Арлин мягко хихикнула.
— Знаешь, Флай, а ведь некоторые люди считают нас плохими морпехами. Для них важно только одно — исполнение устава.
— Мы видели, как этот устав помог на Фобосе.
— Точно.
— Сейчас мы вернемся. Так что давай напрямую. Ты хочешь что-то сказать о капитане Идальго?
Она нахмурилась.
— Все просто. Пока он решает, соответствуем ли мы его стандартам, мы решим, соответствует ли он нашим. Это самая серьезная война в истории человечества. На кону — выживание всего вида. Моя клятва верности в первую очередь обращена к роду человеческому.
Она идет впереди преданности морской пехоте. Мы не можем позволить себе делать ошибки. И не сделаем.
Я понял, к чему она клонит, и не верил своим ушам.
— И что будет, если Идальго не соответствует нашим стандартам?
Мы медленно шли вокруг периметра здания. Она остановилась, и ее глаза повернулись ко мне.
— Для начала мы должны достичь Врат на Фобосе. Нас нельзя было назвать величайшими космическими пилотами, когда мы перегоняли тот обувной ящик с Деймоса на Землю. Ты можешь быть самым лучшим пилотом истребителя, но космические кадеты — этом совсем другое.
Пока не ступим на нашу территорию, мы — всего лишь балласт. Вот где мы действительно познакомимся с капитаном Идальго.
— Боже, кто бы мог подумать, что настанет день, когда мы будем считать эту адскую луну нашей территорией!
Она одарила меня своим фирменным взглядом из-под изогнутой брови.
— Флай, мы ветераны Войны Фобоса-Деймоса. Всего лишь эксперты.
Она что-то утаивала от меня. Я не позволю этому разговору закончится, пока она не выложит все.
— Согласен. Так что же мы будем делать с Идальго, если выяснится, что он нам не подходит?
— Все просто, — ответила она. — В этом случае его задница вылетит прямо из воздушного шлюза.
— Ты не обязана лететь на Фобос, Джилл.
Мне было приятно слышать эти слова от Кена.
— Я хочу пойти. Без меня Арлин и Флай не будут знать, что делать. С другой стороны, они не смогли бы спасти меня без тебя.
— Это правда, — сказал Флай.
Кен сидел на кровати. Он захотел увидеть нас, будучи без инвалидного кресла, но после тяжелой работы он утомился. Его лицо снова обрело здоровый кофейный цвет. Когда его только освободили, оно было бледное и болезненное. Они высвобождали его поэтапно, так что некоторое время, после того, как его цвет вернулся, на нем виднелись полоски, как у зебры.
Теперь он снова был похож на себя, если не считать кнопку и всякие провода, которые они еще не
