Нейл покосился на Морпала, успевшего прийти в себя и пытающегося распрямиться в своем кресле. В следующую секунду тот увидел, как охотник нацеливает на него трофейную пушку.
Но кровь Нейла кипела. Жажда мести, которую он так давно сдерживал, наконец нашла выход.
Прогремел выстрел. Живчик пригнулся, и заряд разнес в клочья спинку кресла и ограждение за ней. Попадание привело трон в движение.
Морпала даже не оцарапало, он был целехонек и в сознании, когда вместе с креслом слетел с края платформы и отправился в долгий полет сквозь бездну, разделявшую два шпиля.
— Вот тебе, — прошипел Нейл.
В комнату вошел Тониус.
— Как роман? — поинтересовался он у Фрауки.
— Смачненько, — ответил тот, не отрываясь от чтения.
— Да плевать, — самодовольно усмехнулся Тониус. — Это бы все равно нам ничего не дало. Я тут нашел кое-что получше.
V
Она точно знала, что сейчас увидит перед собой ригориста Книла, еще до того, как тот открыл люк. Еще одно проявление ее дара, позволявшее ей выигрывать в карты и угадывать, в какой руке спрятана монетка.
— Выходи давай, — произнес мужчина.
Над его плечом, озаряя темницу слабым желтым светом, висела люминосфера, запрограммированная следовать за биоследом Книла.
Пэйшэнс поднялась с пола и выбралась в коридор, устроив целое представление из отряхивания одежды от пыли.
— Не переживай, скоро испачкаешься куда сильнее, — заметил ригорист, закрывая тяжелый чугунный люк. — Ужин закончился, и префект пожелал, чтобы ты занялась посудой.
Мужчина засмеялся и толкнул Пэйшэнс в спину, направляя по коридору. Следом за ними покорно поплыла люминосфера.
Вряд ли ригорист Книл мог кому-то понравиться. Когда-то он был сильным, мускулистым гвардейцем, но возраст и отсутствие регулярных тренировок превратили некогда могучие мышцы в отвратительные наслоения жира и согнули его спину. От зубов его остались одни лишь черные пеньки, а пересеченная шрамом и вдавленная внутрь крышка черепа объясняла причину ухода со службы. Книл изрядно гордился своим героическим прошлым и постоянно таскал медаль на груди. Он любил хвастаться перед воспитанниками рассказами о великих событиях и войнах, на которых побывал, и впадал в гнев, когда над ним начинали смеяться и указывать на несоответствия в его байках. Впрочем, он был еще не самым плохим человеком. Тощий как жердь ригорист Сюзерин обладал настолько злобным нравом и любовью пускать в ход плетку, что среди учеников ходили слухи, будто прежде он был комиссаром. А ригорист Окуэл питал нездоровую страсть к маленьким девочкам. И конечно же, не стоило забывать про Айда…
— Говоришь, я должна заняться посудой? — спросила Пэйшэнс.
— Топай давай, — проворчал Книл, хлопнув ее по шее.
Как и все ригористы, он имел при себе кожаную плетку и свисавшую с пояса деревянную дубинку. Плеть использовалась для наказания за незначительные нарушения, а в более серьезных случаях в ход могла пойти и дубинка. Книл редко прибегал к этим воспитательным инструментам, более полагаясь на собственные кулаки. В своих долгих утренних проповедях префект Сайрус часто обращался к символизму этих предметов, сравнивая их с двумя головами священной аквилы, несущими единые догматы Золотого Трона, хотя доносящих их разными способами. Трудно было припомнить хоть одно занятие в Колледже юных сирот, которое не заканчивалось бы показательной поркой.
Пэйшэнс поднялась по продуваемой сквозняками каменной лестнице и зашагала по коридорам этажа, где проходили занятия седьмого класса. Узкие проходы между кабинетами были образованы деревянными, с облупившимся лаком перекрытиями. Течение лет окрасило стекло окон в табачный цвет.
Книл отпер дверь, ведущую на следующий этаж.
— Вроде как я должна была отправиться на кухню.
— Вначале тебя хотел видеть префект, — ответил ригорист, кивнув в сторону лестницы.
Пэйшэнс вздохнула и начала взбираться по ступеням, освещаемым только люминосферой, висящей за плечом Книла. Девушка прекрасно понимала, что все это значит. Префект собирался лично отчитать ее за совершенный проступок. В лучшем случае это грозило необходимостью принести извинения Абелярду, а потом под присмотром самого Сайруса несколько раз прочитать покаянную молитву, прежде чем провести бессонную ночь, оттирая в ледяной воде жирные тарелки.
Если же не повезет, ее ожидал Сюзерин и его любимая плетка. А то и Айд.
Почти двадцать минут ушло на то, чтобы преодолеть винтовую лестницу и добраться до верхних этажей. Здесь, в главном зале, слуги и избранные ученики убирали со столов остатки недавнего пиршества. В воздухе все еще витал теплый, насыщенный аромат роскошного ужина. Сайрус никогда не скупился, если речь заходила о приеме важных гостей. Он даже выставлял вино и амасек и не возражал, если директора заводов раскуривали трубки и сигареты, набитые листьями лхо. Пэйшэнс и сейчас обоняла дымный запах, мешавшийся с прочими ароматами, витавшими в просторном зале. Парочка юных воспитанников из шестого класса аккуратно складывали белые скатерти. Наставник Рунсимэн наблюдал за их работой, попутно объясняя геометрию на примере правильно сложенных углов.
— Стой здесь, — сказал Книл, оставив Пэйшэнс у входа на этаж, и зашагал по длинному коридору, сопровождаемый похожей на болотный огонек люминосферой.
Нервничая, девушка скрестила руки на груди. Мимо пробежали трое детей с охапками свечей, их тоненькие запястья были увешаны кольцами для салфеток, точно браслетами. Один из мальчишек на секунду остановился, посмотрев на Пэйшэнс испуганными глазами.
Тем временем Книл прошел по залу к префекту Сайрусу, который сидел за столом с граненым стаканом в руке и что-то обсуждал с незнакомцем, облаченным в темно-красный балахон. Скорее всего, кто-то из гостей — какой-нибудь представитель гильдии или владелец фабрики. В любом случае это был весьма обеспеченный человек, обладающий хорошими манерами и ухоженный. Он внимательно прислушивался к словам префекта, пригубливая из высокого хрустального бокала. Слева от него, не принимая участия в беседе, сидел еще один мужчина, также незнакомый Пэйшэнс. Этот был низкорослым, но обладал могучим телосложением, и его коротко остриженные волосы в свете люминосферы обретали желтоватый оттенок. Бронежилет коротышки покрывали серебристые полосы. Мужчина дымил лхо- папиросой, с некоторым интересом разглядывая древние, разрушающиеся фрески на стенах. Со своего места Пэйшэнс видела пустую кобуру на поясе желтоволосого. Человек в красном балахоне явно занимал куда более высокое положение, нежели могло показаться с первого взгляда, раз уж имел при себе личного телохранителя.
Затем девушка заметила Айда. Ригорист выжидающе замер у дальней стены и смотрел прямо на Пэйшэнс. Она поежилась. Высокий, сильный, Айд был настоящим зверем. Его глаза всегда были слегка прикрыты, а длинные светлые волосы вечно лежали нечесаной гривой, небрежно собранной на затылке серебряной заколкой. Это был единственный ригорист, который никогда не рассказывал о днях своей службы в Гвардии. И у девушки имелась пара неприятных догадок касательно причин такой скрытности.
Книл о чем-то переговорил с префектом, который принес свои извинения собеседнику и поднялся, выйдя на середину зала. Остановившись, Сайрус жестом подозвал Пэйшэнс. Она покорно направилась к нему.
