его второй раз в жизни.
Ты хотя бы фамилию его запомнил?
Он ее не называл. Только имя и отчество. Но это не проблема, я знаю, что он работает в рекламном отделе рижского журнала «Скаут». Можно позвонить в редакцию и узнать там...
Ты рассуждаешь как Буратино. Он меня обокрал, а тебя надул! Неужели ты думаешь, что он назвал тебе свое настоящее место работы? Я уверена, что и имя у него другое, и отчество, и фотостудия не его.
Фотостудия! — внезапно воскликнул Вадик, словно ему в голову пришла гениальная идея. — Он говорил, что фотостудия принадлежит его знакомому, но даже если он соврал, то все равно должен же кто- нибудь знать, чья это квартира! Если мы узнаем, кто в ней живет, то через этого человека сможем выйти на Александра Венедиктовича, ведь у него был ключ от квартиры, а просто так незнакомым людям ключи от квартир не дают. Правильно?
Вообще-то да.
Я сейчас же поеду в фотостудию на Смоленской и найду Александра Венедиктовича. Если он по- хорошему не вернет диадему, то мы обратимся в милицию.
:— Мы не можем обращаться в милицию, — потупила глаза Дина.
Почему?
Потому что я без спроса взяла диадему, вот почему! Что скажут мои предки, если узнают об этом? Неу уж! Сами заварили эту кашу, давай сами и расхлебывать!
Значит, так, — решительно сказал Вадик и посмотрел на часы. — Сейчас половина шестого. Я еду в фотостудию, пока не простыл след Александра Венедиктовича, а ты...
И после всего, что он сделал, ты уважительно называешь его по имени-отчеству, которое он, может быть, выдумал специально для тебя? — перебила Вадика Дина и посмотрела на него с такой жалостью, будто он был божьей коровкой с оторванным крылышком. — Какой же ты наивный. Ну, точно, как Буратино.
Но ведь как-то же я должен его называть! — возмутился Вадик. — Если хочешь, давай назовем его «Борода».
Я поеду с тобой.
Нет. Давай сделаем так: я поеду в фотостудию, а ты пойдешь в ближайшую мастерскую и сделаешь на подделке дарственную надпись, такую же, какая была на настоящей диадеме. Ты помнишь, что там было написано?
Помню. А для чего это?
Я обещаю, что верну тебе диадему. Но я не знаю, сколько времени на это уйдет. Ты сама сказала, что на глаз невозможно отличить фальшивку от настоящей диадемы, значит, твои предки тоже не догадаются, что в сейфе лежит подделка, если на ней будет выгравирована дарственная надпись. Осталось только выгравировать эту надпись и положить диадему в сейф. Тогда у нас появится какое-то время, а в это время я обязательно разыщу Александра Венедиктовича, то есть Бороду, и верну тебе диадему.
Сказав это, Вадик сделал суровое лицо, крепко сжав челюсти и нахмурив брови. Человеку с таким лицом невозможно было не поверить. И Дина поверила. Его уверенность передалась девочке, и она подумала, что еще не все потеряно.
А ты ведь прав, — сказала она. — Если отец захочет проверить сейф, то увидит там диадему и успокоится. А потом, когда мы найдем настоящую, то положим ее в сейф вместо подделки. Но сначала надо поехать в фотостудию и разыскать этого Бороду, — Дина гневно блеснула глазами. — Сегодня у предков вечернее представление, раньше двенадцати они с работы не вернутся. Сейчас мы вместе поедем на Смоленскую и будем действовать по обстоятельствам, а потом пойдем к граверу.
Ладно. Тогда ты собирайся, а я предупрежу своих, чтобы не волновались. Встретимся во дворе.
Вадик вышел из Дининой квартиры, вернулся домой и принялся поглощать остывший ужин. Потом он заглянул в гостиную, где родители смотрели телевизор. Время было «детское», поэтому Вадик не стал объяснять, куда и зачем он идет, а просто сказал: «Скоро приду», — и пошел во двор, где его уже ждала Дина.
Они поехали на Смоленскую, а когда подошли к старому дому, то не увидели возле него ни души. Рабочий день у строителей закончился, и они разъехались по домам. Старые рамы в нескольких подъездах были заменены на новые, с зеркальными стеклами, которые поблескивали желтым, металлическим светом.
Вадик и Дина подошли к подъезду, где находилась фотостудия, и попробовали открыть дверь. Она была заперта. Тогда Дина принялась кулаками барабанить в дверь, а Вадик отошел на несколько шагов и, вытянув шею, стал всматриваться в грязное стекло, которое сегодня утром было закрыто щитом, обтянутым серой материей.
В комнате было пусто. Ни кровати под балдахином, ни люстры, ни стульев — в ней не было ничего. Вадик подумал, что перепутал комнаты, хотел подойти к другому окну, но в этот момент увидел, что дверь подъезда открылась, и на порог вышел высокий рыжий мужчина.
Чего надо? — грубо спросил он. — Зачем стучите? Не видите, дом на ремонте? Здесь никто не живет.
Вадик подошел к нему и сказал:
Мы к Александру Венедиктовичу.
К какому еще Александру Венедиктовичу? — нахмурился рыжий. — Нет здесь никакого Александра Венедиктовича и никогда не было.
Был, — уверенно произнес Вадик. — У его друга фотостудия на первом этаже, сегодня днем мы в ней фотографировались.
А-а-а, — догадался рыжий. — Не знаю, что там было сегодня днем, а только сейчас там ничего нет.
Он хотел закрыть дверь, но Вадик придержал ее за стальную ручку:
Может быть, вы нам все-таки подскажете, как найти Александра Венедиктовича?
Да ты чего, пацан, с дуба рухнул? Я тебе русским языком говорю: в этом доме уже полгода никто не живет.
А вы?
А я прораб. Я тут работаю.
Если вы прораб, то должны знать, что в вашем доме находится фотостудия, — настаивал Вадик. — Чья она, кому принадлежит? Может быть, вы сдавали эту квартиру?
Это не твоего ума дело. А ну, гуляй отсюда, шпана малолетняя, пока я тебе уши не оборвал! — Прораб воинственно выпятил грудь и шагнул вперед.
В следующее мгновение Дина с Вадиком оказались на безопасном расстоянии от прораба. Вадик поднял с земли острый обломок кирпича, замахнулся и, наметив цель — новое зеркальное окно, — с решительным видом предупредил рыжего:
Это будет первое! А ночью я вернусь сюда со своими друзьями, и в этом доме не останется ни одного целого окна! А стеклышки-то, поди, дорогие!
Дорогие. Твой отец до конца жизни не расплатится.
Не расплатится, если ты меня поймаешь! — Вадик перешел на «ты» и с азартом предложил: — Ну что, поиграем в салочки? — Он сделал резкое движение, словно бросил кирпич в окно.
Прораб зажмурился, ожидая звона разбитого стекла. Но камень остался в руке Вадика, он усмехнулся, еще раз замахнулся и предупредил:
Второй раз шутить не буду! Брошу!
Э, э! Але! А ну, опусти руку! Опусти, я кому сказал! — крикнул прораб, с тревогой глядя на Вадика. — Тут каждое стекло знаешь сколько стоит? Опусти руку, я кому говорю!
—Опущу, если скажете, как нам найти человека, который сегодня утром снял квартиру в вашем доме!
Прораб несколько секунд смотрел на Вадика долгим, тяжелым взглядом, потом смачно сплюнул и проворчал:
