похожа река. Он увидел ее во сне. Весь в Пятика. Чего же еще от него ожидать?
— Весь в Пятика, — повторил Орех. — Что ж, коли так, за нас можно не беспокоиться. Но, кажется, посвежело. Давайте пойдем вниз и дослушаем сказку в новой теплой норе. Смотрите, а вон и Пятик на обрыве. Ну-ка, кто добежит до него первым!
Через несколько минут на холме не осталось ни одного кролика. Солнце село за Лэдл[31], и на востоке на потемневшем небосклоне зажглись осенние звезды — Персей, Плеяды, Кассиопея, тускло светившие Рыбы и огромный квадрат созвездия Пегаса. Ветер похолодал, и вскоре миллионы сухих буковых листьев полетели в канавы и ямы, а ветер гнал их и гнал, усыпая пестрым ковром целые мили травяных просторов. Вниз, сказка продолжается.
Эпилог
В военном деле
Он был искусен: изучил его
Он у храбрейших.
Долго он держался,
Но старость-ведьма злобно к нам подкралась
И вывела из строя!..
Он мне, конечно, снился, но ведь и я сама себе тоже снилась.
'Чем же все это закончилось?' — спросит читатель, который прошел вместе с Орехом и его товарищами весь полный приключений путь к городку на Уотершипском холме, куда вывел их Пятик из полей Сэндлфорда. Мудрый человек, мистер Локли, говорит, что дикие кролики живут два-три года. Он знает о кроликах все. Но Орех все же прожил дольше. Он прожил несколько славных лет и видел, как меняются холмы от весны к зиме и снова к весне. Видел крольчат больше, чем мог их запомнить. И, слушая сказки на солнышке на опушке букового леса, иногда путал, какая из них о нем, а какая об иных героях минувших дней.
Городок процветал. Процветал и новый городок, основанный в Поясе Цезаря, на полпути между Эфрафой и Уотершипским холмом, тот самый городок, о создании которого подумал Орех в страшный день своей встречи с генералом Дурманом, когда, несмотря ни на что, пытался найти выход и спасти жизнь своих друзей. Крестовник стал первым старшиной нового поселения, а Земляничка с Алтейкой стали советниками и многому его научили, и ему не пришлось ставить метки на всех подряд кроликах или по любому поводу снаряжать внешний патруль. Дрема с радостью согласился отпустить к ним своих, и первых эфрафцев привел капитан Анхуз, который оказался толковым, разумным и сделал много хорошего.
Генерала Дурмана больше никто никогда не видел. Наверняка о нем было известно одно: как и сказал Крестовник, его не видели мертвым, и вполне возможно, что в конце концов этот удивительный кролик стал бродягой и зажил один своей странной, суровой жизнью, не прекращая объявленной им войны с элилями и употребив на нее всю свою изобретательность. Кехаар, которого как-то раз попросили поискать Дурмана, ответил: 'Шорт бы побрал этого кролика. Я не фидеть его. Я не хочу его фидеть'. А через несколько месяцев на Уотершипском холме никто уже не вспоминал, чьи родители — эфрафцы, а чьи — нет. И Орех радовался.
А потом родилась легенда, что где-то за холмами живет огромный кролик-отшельник, который может справиться с элилем, будто с мышью, и бегает на силфли прямо на небо. А если у кроликов случится беда, он снова спустится с небес и будет сражаться за тех, кто не посрамит его имени. А мамаши-крольчихи пугали своих непоседливых деток и говорили, что, если они не будут слушаться старших, придет генерал и заберет их и что он приходится двоюродным братом самому Черному Кролику. Вот такую память оставил о себе Дурман, и вполне вероятно, ему это понравилось бы.
Однажды в марте холодным ветреным утром — я не помню точно, какая по счету тогда начиналась весна, — Орех лежал в своей норе и дремал, время от времени просыпаясь. В последние дни выходил он редко, потому что и слышал и бегал теперь неважно. Ему что-то снилось — то ли дождь, то ли цветы бузины, — и вдруг он проснулся и понял, что рядом с ним кто-то есть. Орех решил, что это, наверное, кто-то из молодых пришел попросить совета. Чужого часовые в тоннеле просто не пропустили бы. 'Пустяки', — подумал Орех, приподнял голову и спросил вслух:
— Ты хотел поговорить со мной?
— Да, я для этого и пришел, — сказал кролик. — Ты ведь меня знаешь, правда?
— Да, конечно, — ответил Орех, понадеявшись, что вот-вот вспомнит, кто это. И тут в темноте норы он заметил, что кончики ушей у гостя слегка светятся серебром. — Да, милорд, — сказал он. — Да, я знаю, кто ты.
— Ты устал, — начал гость, — но я могу помочь тебе. Я пришел спросить, не хочешь ли ты послужить в моей аусле. Все у нас будут рады, а тебе непременно понравится. Если ты готов, можно отправиться сейчас же.
И они прошли мимо молодых постовых, которые не обратили на чужака ни малейшего внимания. Сияло солнце, и, несмотря на холод, на силфли выбежало несколько кроликов. Они грызли весеннюю травку, спрятавшись под обрывом от ветра. Орех подумал, что тело теперь ему вряд ли понадобится, а потому оставил его лежать на краю канавы, но потом на минутку остановился, чтобы взглянуть на своих, и не сразу привык к странному чувству, будто от него исходят неиссякаемые сила и мощь, которые тотчас же устремились к гладким, здоровым телам молодых кроликов.
— Не беспокойся о них, — произнес его спутник. — У них все будет хорошо. И у них, и у тысяч таких, как они. Пойдем, я покажу тебе.
Одним мощным прыжком он взлетел на вершину обрыва. Орех следом. Вместе они побежали все дальше и дальше, через лес, где как раз расцветали первые примулы.
Примечания
1
Кролики умеют считать только до четырех. Все, что больше четырех, — храйр, т.е. много, или Тысяча. Так, словом 'У-храйр' (Тысяча) они объединяют всех своих врагов, или элилей: лису, горностая, ласку, кошку, сову, человека и пр. Когда Пятик родился, наверное, крольчат было больше пяти, поэтому имя его Храйру означает 'Маленькая тысяча', т.е. малыш из числа многих, или 'коротышка'; 'пятик' (так кролики называют и поросят). (Прим. автора.)
