полтора часа, чтобы вы закончили здесь все дела и дали указания мисс Стретфорд. Потом зайду за вами и поведу вас на экскурсию.
— Дайте лучше два часа, — прикинула мисс Феллоуз.
— Два? Прекрасно. Буду здесь ровно в одиннадцать, так что не прощаюсь. Итак, никаких проблем?
— Нет. Мне прямо не терпится все посмотреть. Ты сможешь ненадолго обойтись без меня, правда, Тимми?
Малыш защелкал.
— Видите, доктор? Он понимает, что я задаю ему вопрос, и отвечает, хоть и не знает, о чем я спросила. У него умная головка.
— Ну еще бы. — Хоскинс кивнул, улыбнулся и вышел.
Мисс Феллоуз напевала себе под нос, управляясь с утренними делами. Она сказала правду — ей не терпелось выйти из стасисной зоны. Как ни дорог был ей Тимми, разрядка тоже требовалась.
А может, ей просто хочется побыть в обществе Хоскинса?
Право же — смешно, конечно, так думать, но она как будто идет на свидание.
У него маленький сын, сурово одернула себя мисс Феллоуз. Значит, и жена наверняка есть — молодая и красивая.
И все-таки к приходу Хоскинса она сменила свою сестринскую форму на платье. Платье, разумеется, было строгое — других у мисс Феллоуз не водилось, — но она уже много лет не чувствовала себя такой женственной.
Хоскинс сделал ей вежливый комплимент, который она приняла также согласно правилам хорошего тона, подумав, что это превосходное вступление. И спохватилась: вступление к чему?
Мисс Феллоуз попрощалась с Тимми, заверив его, что скоро вернется. Договорилась с мисс Стретфорд, что и когда дать ему на ленч. Молодой санитарке было немного страшновато оставаться наедине с Тимми. Ее, правда, успокаивало то, что Мортенсон будет поблизости на случай осложнений. Мисс Феллоуз убедилась, что эту женщину больше беспокоит, не начал бы Тимми буянить, чем то, как он будет чувствовать себя под ее опекой. Возможно, ее лучше перевести на другую работу, но пока делать нечего — придется оставить Тимми на нее. Сигналка в сумочке быстро оповестит мисс Феллоуз, если что-то пойдет неладно.
Они с Хоскинсом вышли. У Тимми вырвался один-единственный всхлип, выражавший не то удивление, не то отчаяние.
— Не волнуйся, Тимми! Я вернусь! Вернусь!
Ей просто необходима разрядка. Чем скорее, тем лучше — и для мальчика, и для нее.
Хоскинс вел ее куда-то вверх по бесконечным ярко освещенным переходам, по гулким сводчатым залам и мрачным железным лестницам — она уже проходила здесь в ночь прибытия Тимми, но казалось, это было так давно, что вспоминалось скорее как сон, чем как происходившее на самом деле. Вскоре они вышли наружу, зажмурились от сияния ясного, золотого дня и нырнули в другой корпус амбарного вида, точно такой же, как тот, где находилась стасисная зона Тимми
— Это наша старая стасисная лаборатория, — сказал Хоскинс. — Отсюда-то все и начиналось.
Снова контрольно-пропускные пункты, снова гремучие лестницы, затхлые переходы и унылые сводчатые залы. Наконец они добрались до старой лаборатории, гораздо более оживленной, чем новая. Здесь сновали туда-сюда мужчины и женщины в белых халатах с папками, бумагами, дискетами в руках. Хоскинс многих окликал по имени, ему отвечали тем же. Мисс Феллоуз коробило от такой фамильярности.
Но ведь здесь не больница, сказала она себе. Они здесь просто служащие — это совсем другое.
— Фауна, флора, минералы, — сказал Хоскинс. — Как обещал. Фауна у нас вот здесь — это самые примечательные наши экспонаты. После Тимми, конечно.
Отсек был поделен на многочисленные камеры, в каждой из которых помещался стасисный пузырь чуть поменьше того, в котором жил Тимми. Хоскинс повел мисс Феллоуз к одному из смотровых окошек, и она заглянула внутрь.
Увидела она там, как ей поначалу показалось, хвостатого чешуйчатого цыпленка. Он нервно и возбужденно носился на двух тонких ножках от стены к стене, поглядывая по сторонам. Однако цыпленок этот был необыкновенный: вместо крыльев у него по бокам болтались две ручонки с когтями наподобие пальцев, которые все время сжимались и разжимались. Глаза светились нездешним алым огнем, а маленькую изящную головку венчал костяной гребешок вроде петушиного, только ярко-голубой. Тело, зеленое в более темную полоску, отливало чешуйчатым блеском, как у рептилии. Тонкий змеиный хвост нервно вихлялся из стороны в сторону.
— А вот и наш динозавр, — сказал Хоскинс. — Наша гордость и утеха — после Тимми.
— Динозавр? Вот это?
— Я же говорил вам, что он маленький. Вы бы хотели, чтобы он был гигантом, да, мисс Феллоуз?
— Наверное, — усмехнулась она — Это же естественно. Когда речь заходит о динозаврах, все сразу представляют себе нечто громадное. А этот совсем крошечный.
— Мы за таким и охотились, уверяю вас. Представьте, что получилось бы, если бы в стасис свалился, скажем, взрослый стегозавр и начал бы топотать по лаборатории. Впрочем, и в шести округах не набралось бы столько энергии, чтобы создать стасисное поле для этакой громадины. И технология перемещения значительных масс у нас недостаточно разработана, будь даже нужное количество энергии.
Мисс Феллоуз продолжала смотреть, чувствуя на спине холодок. Подумать только — живой динозавр! Фантастика!
Но до чего же крошечный — просто какая-то ощипанная птичка или редкая ящерица...
— Почему же он динозавр, если он такой маленький?
— Величина — не главный фактор, мисс Феллоуз. Динозавром животное делает строение скелета, тазовых костей в основном. У современных рептилий конечности растут вбок, вот так. Вспомните, как передвигается крокодил или ящерица. Они скорее переваливаются, чем шагают, верно? И нет таких крокодилов, которые ходили бы на задних лапах. А у динозавров строение таза такое же, как у птиц. Всем известно, что многие динозавры передвигались на двух ногах — как страусы, например, или длинноногие болотные птицы, — да и у нас ноги приделаны к туловищу тем же манером. Даже у четвероногих динозавров, которые держались поближе к земле, ноги растут из таза прямо, а не в стороны, как у ящерицы. Это совершенно другая эволюционная модель — линия ведет от динозавров сначала к птицам, а потом к млекопитающим. Но родоначальники-ящеры вымерли. Единственными пресмыкающимися, пережившими Великий Мор в конце мезозоя, стали те, с другим строением таза.
— Понятно. Значит, динозавры были и большие, и маленькие. Просто наше воображение пленяют как раз большие.
— Верно. На них-то все и таращат глаза в музеях. Но многие виды ростом не превышали нескольких футов. Например, вот этот.
— Теперь я понимаю, почему интерес к нему так быстро остыл. Он не пугает. Не внушает трепета.
— У широкой публики интерес, может, и остыл. Но уверяю вас, мисс Феллоуз, для ученых этот парень — просто находка. Его исследуют день и ночь напролет и уже сделали несколько интереснейших открытий. Удалось, например, установить, что кровь у него не полностью холодная. Это подтверждает одну из самых спорных гипотез относительно динозавров. Не в пример современным рептилиям, наш динозавр умеет поднять температуру своего тела выше температуры окружающей среды. Нельзя сказать, чтобы метод, который он использует для этого, был совершенным, но само наличие такой способности вместе со строением скелета подтверждает существование прямой эволюционной линии, ведущей к птицам и млекопитающим. Существо, на которое вы смотрите, — один из самых отдаленных наших предков, мисс Феллоуз.
— Если так, то не нарушили ли вы процесс эволюции, забрав динозавра из его эры? А вдруг он — ключевое звено в эволюционной цепи?
— Боюсь, что эволюция — не такое простое дело, — засмеялся Хоскинс. — Нет, мы не рискуем
