была Артамонова, напрочь отбили мне аппетит на неделю, как минимум.
Затягиваюсь поглубже, задержав воздух в лёгких. Никотин всасывается в кровь, вновь разгоняя мысли. Они как раз сидели, выпивали коньячок и обсуждали важный вопрос - за сколько он возьмёт новые штуки, которые в процессе своей работы... скажем так... нашла Артамонова. Как всегда торговались долго, ожесточённо, с жестикуляцией и закатыванием глаз. Когда внезапно Иван, начав было подносить ко рту новую рюмочку с огненным напитком, закатил глаза уже по настоящему. И из его рта хлынул поток жёлто- бурой гадости.
Артамонова, к её чести, пыталась его откачать. Как обычными средствами, так и своими колдовскими штучками, у неё богатый репертуар. Но, как она успела рассказать: 'удар был такой силы, что мне нечего было латать, жизнь просто вытекала из него'. Удивительно, по её словам, было то, что он продержался так долго, целых полчаса. Да ещё и постоянно держался за одно из колец, снятых им с верховного магистра той самой секты.
Смерть взяла своё, когда он просто захлебнулся той жижей, что выходила из его нутра через горло. 'Скорая', приехавшая через часа полтора только развела руками, списав всё на необычное отравление.
Интересным было другое. То, что лежало у меня в кармане. То самое кольцо, которое он не отпускал даже после своей смерти, держа его мёртвой, какая тавтология, хваткой, всю свою агонию. Перед тем, как окончательно отдать концы, он успел шепнуть Артамоновой: 'передай его Ярту... Он поймёт - зачем... В коробочке! Обязательно...'. Больше он сказать ничего уже не смог, начав биться в припадке.
Собственно, наша общая подруга и коллега, вырвав, после непродолжительной борьбы, из его холодных пальцев кольцо, кинула его в найденную у него в квартире маленькую чёрную лаковую коробочку, обшитую изнутри бархатом, и передала мне.
Я честно разглядывал, очень аккуратно, кстати, не прикасаясь, а то мало ли что будет, некромантский перстень. Но единственное что смог обнаружить - удивительно повышенный фон энергий в нём. Решив, что изучу подробнее после его похорон, я упаковал его обратно и отправился на кладбище.
Теперь же, пока Ели рассказывал нам о том, каким хорошим человеком был покойный, и что у него никогда не было врагов и конкурентов - умалчивая только о том, почему их не было - я продолжал размышлять над кольцом. Переключившись в иной вид зрения, скольжу взглядом по могиле, тут же отмечая странность. Под землёй, там, где должен быть гроб, отмечался слишком высокий энергетический фон для хранящейся внутри пустой оболочки. К тому же, странно искажённый, как будто чем-то порченый. И от него исходила некая пульсация, как-то связанная... с кольцом! Я кидаю взгляд вниз, на слегка топорщащийся левый карман своего плаща и вижу аналогичную пульсацию в перстне. Интересно... Не зря, ой не зря, Иван так цеплялся за эту штуку. Наверняка что-то придумал. И у меня даже есть подозрение - что. Потому что все эти пульсации, фоны, перстни, тем более некромантские, мне кое-что напоминают... Очень сильно напоминают. Остаётся только ещё раз изучить в спокойной обстановке колечко и вспомнить что именно.
Но ладно, пока надо отдать дань памяти ему по-житейски. Поднимаю глаза, глядя на могилу. Ели завершает свою речь и, развернувшись, кидает на свежую землю несколько белых лилий, на мгновение поклонившись ей.
Это его и спасло. Но это я понял гораздо позже.
Ад разверзся. Огонь, дым, чьи-то вопли, я лежу, уткнувшись носом в грязь и ощущая дико вспыхнувшую боль. Чей-то непонятный крик: 'Муха!'. Треск. Огня или разрывов? Ничего не могу понять, начиная скрести пальцами размякшую землю, приподнимаю голову. Сквозь дым я вижу разбросанные тела. Кто-то стоит на коленях. Внезапно слышится снова тот самый треск и голова человека окутывается туманным облачком крови и ещё чего-то.
Один из знакомцев Ивана вскакивает на ноги, выхватывая откуда-то из-под плаща ствол и раздаются новые щелчки. Он метит куда-то вглубь кладбища. Пытаюсь сфокусировать зрение в том направлении, дёргая головой, чтобы мир вокруг перестал плыть. И вижу как два человека выходят из-за деревьев. У обих в руках... Автоматы, да. Такие, похожи на 'Калашниковы', которые я видел на фотографиях, только короткие. Вслед за ними идёт некий человек, закутанный в чёрные одежды.
Стволы автоматов чуть опускаются, и друг Ивана судорожно вздрагивает, валясь в грязь. Как я мог этого всего не почувствовать?! Мыслей нет, они лихорадочно исчезли, в неестественности происходящего. Инстинктивно ползу за ближайшую могильную плиту, пытаясь всё же придумать план спасения.
Мокрой гусеницей чуть высосываюсь, чтобы разглядеть происходящее. Чтобы как раз увидеть, как ещё один знакомый нашего покойного друга из 'правого ряда' падает, как подкошенный. Его, видимо, срубило очередными выстрелами. Кто-нибудь жив? Кто может нас спасти? Кручу головой. Тела, тела... По-моему, в основном, из тех, что 'по бизнесу'. Прямо на свежей могиле лежит Ели, мне кажется, что он ещё пытается пошевелиться.
Остальные где?
Как будто откликаясь на мои мысли, я слышу чей-то дикий рёв. Бандиты (а кто это может быть ещё?) резко разворачиваются. Я тоже верчусь, оскальзываясь по холодной жиже, чтобы видеть происходящее из своего формального укрытия. И вижу апокалипсическое зрелище. Двухметровое нечто, в грязных обрывках, с рыком бежит на неприятелей. Стволы их автоматов дёргаются. Снова этот резкий треск. Но фигура, в которой я, наконец-то, узнал Лёху, лишь слегка вздрагивает и совсем чуть-чуть притормаживает. Во все стороны летят обрывки и мерзкая требуха, Лёха же бежит, распахнув руки, как будто желая заключить их в объятия.
Человек, укутанный в чёрное, и стоящий за бандитами, даёт о себе знать выкриком на фальцете:
- В голову!
Враги поднимают стволы, но уже поздно. Лёха, вошедший в состояние смертельного берсерка, хватает один из автоматов и вырывает его из рук бандита, подавшегося вслед за своим оружием ему навстречу. Второй рукой он просто срывает его голову с плеч, издав новый, потрясший, как мне показалось, само небо, рык.
Пока голова летит в воздухе, переворачиваясь и роняя на землю струи крови, Лёха уже принимается за второго. Развернув ладони, он, если мне не изменяет зрение, просто пронзает его насквозь, насаживая себе на руки по локти.
Бандит орёт. Лёха рычит. Человек в чёрном подбегает к Лёхе сзади и в его руке мерцает сталь.
Я выдыхаю воздух, понимая, что это за человек и что зажато в его ладонях. Берсеркер стряхивает со своих рук тело извивающегося в судорогах врага, начиная разворачиваться к новому противнику. Но уже поздно. Металл входит ему в спину.
И Лёха, мгновенно замолкнув, тут же, сдувшимся шариком, мягко и быстро оседает на землю.
Понимая, что время пуль кончилось и вновь настало время магии, поднимаюсь на ноги, выплюнув из себя:
- Кузен! Алехандро!
Человек в чёрном оборачивается ко мне, опустив клинок. По нему стекают вязкие капли смоляной жидкости.
- Отступник... - Он всё также говорит фальцетом, ничего не изменилось. - Много же у тебя слуг. Было.
- Сопляк. - Выплёвываю я, делая шаг ему навстречу. - Сначала прятался за мамочку и выслуживался перед бабушкой. А теперь скрываешься за спинами братков.
- Зато я - следующий, кто будет править Кланом. А ты - никто.
- Уверен? - Вытирая грязные ладони о не менее запачканный плащ, интересуюсь я, подходя к нему ещё ближе.
Аккуратно переступаю через тело одного из приятелей Ивана. Моя правая ладонь скользит в карман и оттуда показывается клинок. Почти такой же, как в руках моего кузена.
- Ты - малявка, которая только может бить в спину. В магии, искусстве, силе - ты сам ничто. И сейчас тебе не за кого спрятаться. От своего кузена... И перерождённого!
Я накручиваю себя, и запугиваю его. И подхожу ещё ближе. Алехандро явно колеблется. Сейчас моё зрение работает в смешанном режиме, как и всегда в критических ситуациях. Поэтому я вижу его страх в
